Охота на Пушкина - [11]
Платов на всякий случай ничего не сказал.
— Да я бы в жизни не стал такой мурой заниматься, — запальчиво заявил Пистон, — если бы в стране все с ног на голову не перевернулось. Я ведь, между прочим, артист! Театральный институт окончил. И был одним из лучших! Надеждой курса. В дипломном спектакле Отелло играл. И как играл!..
Платов заметил, что при воспоминании об Отелло, глаза Пистона непроизвольно повлажнели.
— Но артисты сейчас, знаешь, сколько получают? То-то! Вот и приходится всякой мурой заниматься.
Платов пожал плечами. Ситуации у всех непростые. Но каждый сам за себя отвечает.
— Да и вообще… — сказал Пистон. — Я же не думал, что все так получится. Я сценария заранее не составляю, действую по обстановке. В зависимости от того, как развивается разговор. Но ты же сам лез, как баран под нож. Сам напрашивался, чтобы тебя развели по полной схеме. Согласись!
Платов молчал.
Пистон опять бросил на него взгляд украдкой и вздохнул. Потом почему-то убрал руку от двери.
— Единственное, о чем я жалею, — сказал он, — так это о том, что назвал твою фамилию… Тут я погорячился… Этого нельзя было делать. А все потому, что по жизни полоса какая-то неудачная: то одно, то другое. Ты, это… прости, если можешь…
Платов по-прежнему молчал.
Он посмотрел на оранжерею, виднеющуюся из-за гаража, на темные силуэты каких-то диковинных, не наших елей…
Платов вздохнул. И включил двигатель. Пистон взялся за ручку двери, собираясь выходить.
— Ладно, сиди, — сказал Платов. — Так и быть. Отвезу тебя на твой Аптекарский.
— Правда?
— Да.
— Ну, спасибо!
Машина задом попятилась из проезда, выехала в переулок и покатила вперед, в сторону проспекта.
Платов заметил, что Пистон опять помрачнел и задумался о чем-то своем.
Они выехали на набережную, проехали два квартала в обратном направлении и свернули на проспект.
— Где тебя высадить? — спросил Платов через некоторое время.
— Да вот здесь. Сколько я должен? — Пистон полез во внутренний карман за кошельком.
— Сколько должен — таких денег у тебя отродясь не водилось! — отрезал Платов. — Бывай, земляк!
Пистон кивнул в знак согласия, однако выходить медлил.
Он сбоку как-то подозрительно посмотрел на Платова.
— А ты завтра что делаешь? Случайно не свободен? — спросил он.
— А что такое?
Пистон помолчал, что-то быстро прикидывая в уме.
— Мне позарез нужен помощник в одном деле. На завтра. Я с приятелем это дельце начинал, он тоже артист, но приятель, как оказалось, не может. Его пригласили… В общем, неважно… А ты как раз подойдешь. Машина у тебя подходящая. И комплекция. Дело-то, в общем, пустяковое… А заработаешь неплохо. Скажем, тонну баксов за полдня.
Платов хмыкнул и насмешливо посмотрел на Пистона.
— Что, опять развести меня хочешь? — спросил Платов, поумневший за сегодняшний день.
— Нет. На этот раз нет. Ну, точно!
Платов посмотрел на Пистона, почувствовал, что тот не врет, и задумался.
— Тонну басков за несколько часов просто так не платят, — в сомнении заметил он.
— Не платят, — согласился Пистон. Хотел еще что-то добавить, но пока не стал.
Платов опять помолчал.
— Криминал, наверное, какой-нибудь?…
— Да нет… Ну разве что немножко. А, в общем, ерунда… Почти благотворительное дело… Подожди меня пятнадцать минут, а потом отвезешь в центр, к месту встречи. Дорогой я тебе все расскажу.
Вот кое-что из того, что Пистон дорогой рассказал Платову.
Был когда-то у Пистона одноклассник по фамилии Лопатин. Вася Лопатин. Парень ленивый и добродушный. Все десять школьных лет он просидел на последней парте, развалясь и подперев голову рукой, и все десять лет на его широком лице блуждала беззлобная мечтательная улыбка. Учителей он не слушал, глазел в окно, на деревья и ворон, исподтишка заглядывался на девчонок в коротких юбках, рисовал что-то на листках бумаги. В младших классах рисовал самолеты и танчики. В старших — женские ножки и попки. Короче, не парень, а размазня и лентяй.
И сказать-то о нем было особенно нечего. Бегать он не любил. В футбол с товарищами не играл. В мальчишеских драках, когда пришло время, участия не принимал. На танцы не ходил, ленился. Курить за угол на переменах не бегал. Жил как-то особняком. Но в классе к нему относились неплохо. Потому что человек он был не злой и не вредный, а, наоборот, добродушный и, пожалуй, даже с юмором.
И была у Пистона одноклассница по фамилии Пушкина. Маринка Пушкина. Очень упитанная девушка и румяная. С косой толщиной в человеческую руку. Незлая и крайне застенчивая. Бывало, вызовут ее к доске — она покраснеет до слез, упрется глазами в пол и молчит, как партизан на допросе.
Пушкина, как и Лопатин, тоже всегда оставалась как-то в стороне от основной классной жизни. Глаза в туалете не красила. Шмотками не интересовалась. Вещи ни у кого не покупала и не обменивала. Записочки не писала. Мальчишек взглядами не гипнотизировала. На каждой перемене съедала исполинский бутерброд с докторской колбасой и сыром, а на большой перемене плотно обедала. Кроме этого, о ней трудно было что-то сказать. Но и к ней в классе относились терпимо и даже с симпатией. Потому что и она была человеком незлым и безобидным.
Нет на земле места прекраснее Мильхенбурга. Вот уже несколько веков на левом берегу варят восхитительный шоколад, а на правом пекут вкуснейшие вафли. Соперничество «вафельников» и «шоколадников» – давняя традиция, и все жители – полушутливо, полусерьёзно – соблюдают ее. Но однажды на «вафельном» берегу появилась незнакомка. Талантливый педагог, Доротея Нансен быстро очаровала школьников. Всего несколько занятий – и подростков не узнать. Теперь они – Воины Железного Кулака: энергичные, собранные, целеустремленные.
Рассказ из книги "Размышления о воспитании за отцовским столом","РИФ ТПП" 1999 г., СПб.
В 1999 году РИФ ТПП выпустила сборник повестей и рассказов Верещагина «Размышления о воспитании за отцовским столом». Один рассказ из этого сборника.
Герои Верещагина — временами смешные, временами трогательные — твердо уверены, что они отлично знают, в чем смысл жизни, что они приспособились к реалиям времени и крепко стоят на ногах. Но коллизии, подстроенные для них автором, неизбежно возвращают персонажей книги к началу — к вечному поиску смысла. Автор умеет закрутить авантюрный сюжет. Однако не менее увлекательны страницы, на которых, казалось бы, ничего не происходит — даже тут читатель неотрывно следит за историей, рассказанной умелым, наблюдательным и очень неглупым рассказчиком.
Повесть, основу которой составили 25 коротких рассказов автора о любви, опубликованные в 2000–2001 года петербургскими журналами для женщин.
В 1999 году РИФ ТПП выпустила сборник повестей и рассказов Верещагина «Размышления о воспитании за отцовским столом».Один из рассказов этого сборника.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.