Охота на привидений - [21]

— Ага!

— Это еще что за чудище? — Старая коза злобно скалит желтые неровные зубы и наступает на моего пса, угрожающе на­клонив рога. — А ну, пошел отсюда, бе­лым тут не место!

Тамерлан весело виляет хвостом и на­чинает дурашливо припадать на передние лапы.

— Поиграем?

Маленький черный бесенок в курточке злобно шипит и урчит со стола:

— Пшел вон прид-у-ур-ррок!

— Сам козел, — отзывается Тамерлан.

— Я тебе покажу козла! — старая коза бросается на Тамерлана, выставив вперед острые рога.

Я знаю, что они отравлены, достаточно малейшей царапины. Но Тамка пребывает в неведении и весело скачет перед козой из стороны в сторону. Я хватаю его за хвост и отбрасываю за спину. Но он опять рвется вперед и подсекает меня под колен­ки. Я падаю, слышу какой-то визг. Прямо надо мной противная рожа козы. Она це­лится в меня отравленными рогами. Мне хочется закричать от ужаса.

— Тихо, тихо. Лежи, лежи, — баба Дуня удерживает меня в постели сухонькой ручкой. — Приснилось, что ли, что? Лежи, лежи.

Я опять в постели в доме у Пал Палыча.

— Баба Дуня, а вы не коза?

— Че-е-во-о? Што удумал. Приснилось видно, — удивляется старушка. — Жар у него, — говорит она уже кому-то в сторону.

— Да знаю, — отзывается голос пол­ковника.

— Ты ему чего давал? — опять спраши­вает баба Дуня.

— Ничего. Только водкой растер. А так у меня тут и нет ничего.

— Ну ладно, водкой это правильно. Сейчас я ему сама лекарство дам.

Через некоторое время баба Дуня подно­сит мне чашку с какой-то бурдой, пахну­щей травами.

— На-ка, выпей. Потом поспишь, и сразу легче станет. Завтра поправишься.

Я приподнимаюсь на локте. Теперь мне видно Пал Палыча и Светку, они сидят за столом, и оба смотрят на меня. На коле­нях у Светки спит Ганнибал, уже без кур­точки.

Питье бабы Дуни не такое уж и против­ное. Допив, я откидываюсь на подушку и скоро снова проваливаюсь в сон.

Проснулся я уже поздно утром. В ком­нате никого не было, только Ганнибал опять спал, свернувшись у меня в ногах.

Самочувствие мое было прекрасное, будто и не заболевал. Видать, баба Дуня знала, что делала, когда давала мне свое варево. Спасибо ей.

Вставать я не спешил. Мне очень хоро­шо лежалось. И не только лежалось, но думалось. Значит, главное дело, зачем мы сюда приехали, я так или иначе сделал. Вон это дело башку вывернуло и дрыхнет. Значит, и Светка довольна. А вот я нет. Уж больно много загадок накопилось за два дня и две ночи, вчерашний день, про­веденный в постели, и эту ночь можно не считать. Во-первых, осталась неразрешен­ной загадка с духом Куделина, во-вторых, непонятно, что тут делают приезжие и ку­да они в церкви пропали, в третьих, кто надел на Ганнибала курточку, если Куле­шовы и баба Дуня его и в глаза не видели, а Максимыч от «мелкого беса» чуть ли не с ногами на стол залезал? И это еще не все, прибавилась еще одна загадка, да не за­гадка, а прямо-таки загадище: кто и зачем могилу разрыл, в которую я в ту ночь сверзился? Да ведь и это не все. Кто в пол­ночь на кладбище бабу Дуню чертовкой кликал? И откуда взялась эта проклятая коза, которой никто у бабы Дуни раньше не видал и из-за которой я по второму разу в могилу грохнулся. Я чувствовал, что все это неспроста, уж слишком много тайн на­крутилось здесь вокруг церкви и кладби­ща. И все мне казалось, что разгадка рядом где-то, что-то кто-то мне уже подсказывал. Вот только что? Я никак не мог этого вспомнить. Неужели же баба Дуня и вправду ведьма? Я готов был уже поверить и этому.

Тут скрипнула за окном калитка, по­том хлопнула входная дверь, потом про­скрипела дверь в сенях, в кухне немного потопали, распахнулась последняя дверь, и в комнате появилась Светка, вся крас­ная с легкого морозца, свежая и холодная.

— О, живой, — сказала она, — про­снулся.

Она присела ко мне на кровать, и я ти­хонько погладил ее по плечу.

— Ну, ты как? — спросила Светка, от­страняясь.

— Я уже поправился.

— Домой хочешь?

— Не-а.

— Давай тогда дядю Пашу уламывать. Он к Егору Митричу пошел узнавать, ког­да машина с молоком в город из Андреевки пойдет.

— Да-а, — протянул я. — А ты где была?

— В коровник с бабой Дуней ходила, молока тебе принесла. Сейчас налью.

Светка встала, хотя я и пытался ее удержать, и отправилась на кухню. Ган­нибал резво поскакал за ней, успев про­шмыгнуть в закрывающуюся дверь.

Пока моя подруга звякала за дверью чашками и ложками, я лежал и составлял в голове план, как бы нам уломать ее дя­дюшку. Светка вернулась и принесла две чашки молока и два ломтя хлеба с мас­лом — одна порция мне, другая ей. Ганни­бал остался на кухне, наверное, ему там тоже что-нибудь перепало. Я вполне мог бы подняться и сесть за стол, но предпочел завтракать в постели.

— Слышь, Свет, — начал я, проглотив первый кусок и запив его парой глотков душистого деревенского молока.

— Чего? — с набитым ртом откликну­лась она.

— Я что думаю: если мы твоего дядю не убедим, так я опять больным прикинусь. Протянем, пока машина уйдет, и будем следующей дожидаться.

— Годится, — немного помолчав, со­гласилась Светка. — Но это на крайний случай. Надо упросить.

— Конечно, на крайний. Конечно, надо упросить, — согласился и я.

Вскоре вернулся и Светкин дядя.