Охота на Овечкина - [15]

Баламут умял все, воздав должное кулинарному искусству своего гостеприимного хозяина, и когда он с сожалением приканчивал последние капли пива, босоногий старец сам явился в кухню. Он брякнулся на табуретку с видом столь встревоженным и бесприютным, что Доркин, глянув на него, чуть не поперхнулся.

– Что-нибудь случилось, почтеннейший? – испуганно осведомился он, отставляя пустую кружку.

Колдун поморщился.

– Случилось?.. Ты случился, мой юный друг. Ты и твои неприятности, каковые, похоже, стали теперь моими.

Баламут вздохнул было с облегчением, но тут же снова насторожился. Что же он все-таки успел наболтать старику? Последнее, что он отчетливо помнил, это как рассказывал про отца-нефелинца, ну, и слово «Тамрот», разумеется, неотвязно крутилось у него в голове.

Босоногий старец вдруг энергично закивал головой.

– Тамрот – вот именно! Я полночи потратил, пока его обнаружил.

– Ты нашел его?! – вскричал Баламут, забыв обо всем.

– Нашел… Тамрот, Грамель… и еще много чего интересного…

– А принцессу?

– Слишком ты торопишься, Доркин, – снова поморщился колдун. – Как я могу отыскать девушку, скажи на милость, если у меня нет ни портрета ее, ни хотя бы клочка одежды?

– А как же ты нашел Тамрот? И где он?

– Разыскать свои талисманы для меня не составляет труда, особенно когда они так близко. А вот где я его нашел – это вопрос интересный…

Старец вновь обрел неприкаянный вид, напомнив Баламуту на мгновение напроказившего мальчишку, ожидающего хорошей трепки.

– Я весь внимание, – сказал Доркин, несколько сбитый с толку отсутствием у колдуна всякого энтузиазма по поводу счастливой находки. – Надеюсь, он оказался не на дне морском? А то я, признаться, нырять не обучен.

Аркадий Степанович скорчил невразумительную гримасу, похлопал себя по бокам и извлек из кармана – не Тамрот, как было горячо вознадеялся Доркин, жадно следивший за его движениями, а всего лишь курительную трубку. Каковую он вставил в рот и немедленно запыхтел ею, словно она так и лежала в кармане уже раскуренная. Как следует окутавшись дымом, Босоногий колдун невнятно произнес:

– Об этом после. Расскажи-ка мне лучше, друг мой, все, что тебе известно о похищении вашей принцессы. Нынче ночью ты говорил много, но ни словом не обмолвился о магии. А без нее, сдается мне, дело не обошлось.

Баламут слегка покраснел. Кажется, он начал припоминать, что именно нес нынче ночью… будь проклят его болтливый язык!

– Это все твое вино, колдун, – сказал он сердито. – Из чего ты его делаешь, хотел бы я знать? И для чего люди изобретали дыбу, клещи и прочие громоздкие штуки, когда достаточно одной бутылочки твоего зелья, чтобы развязать человеку язык!

– Ближе к делу, – пропыхтел босоногий старец. – Твои личные дела меня не касаются. Я уже и забыл о них. Итак – однажды утром…

– Однажды утром… – машинально повторил Доркин. – Ах, да! Однажды утром поднялся крик. Вопили служанки, потому что принцессы Май не оказалось в опочивальне. Стража была на месте, но никто ничего не видел и не слышал. Мышь не пробегала, а уж принцесса из своих покоев тем более не выходила. Окна были заперты изнутри, никаких следов борьбы. Постель не смята, на полу у кровати – пустая шкатулка из-под талисмана. Обыскали, конечно, весь дворец, принцессы не нашли. Король созвал своих чародеев и прорицателей, повелев предварительно оцепить весь город. Чародеи чесали в затылках три дня и три ночи, а король сходил с ума. Надеюсь, я успел объяснить тебе, чем грозит Айрелойну исчезновение принцессы?.. Ну, слава Богу. Итак, на четвертый день во дворец явился хозяин постоялого двора, что расположен на главном тракте в Дамор. У этого мерзавца, видишь ли, не было времени выбраться раньше, да он еще к тому же не был уверен, что весть его действительно важна. Как оказалось, ночевали у него несколько даморских вельмож – он узнал их по говору, – с которыми была женщина, не то больная, не то опоенная сонным зельем. Лица женщины он не видал – оно было закрыто покрывалом, но та обронила платочек, на коем хозяин, подобравши, узрел королевский вензель. Он желал вернуть платочек даме, но спутники ее без разговоров намяли ему бока, платок отобрали и немедля двинулись дальше. Старый осел думал два дня, прежде чем смекнул, что дело нечисто, а может, до него наконец дошли слухи, но так или иначе, когда он принес нам эту весть, времени было потеряно изрядно. Снарядили погоню – возглавлял ее я, – но никого не догнали. Однако добрались по следу до приграничной деревни, где, на наше счастье, мальчонка, сын пастуха, был в ночном в ту самую ночь и видел всё: пятерых мужчин и женщину, и вспышку Тамрота при переходе их в другой мир. Он и показал точное место перехода. Что ж, нам пришлось вернуться, взять второй талисман – Камелон, и с его помощью мы оказались здесь. Остальное тебе, кажется, уже известно.

Баламут умолк и в волнении потянулся за кружкой, забыв, что она пуста. Босоногий колдун рассеянно глянул на стол и щелкнул пальцами. Над кружкою немедленно вздыбилась белая пена.

– Ох… – сказал королевский шут, отдергивая руку.

– Так, так, – забормотал Аркадий Степанович, не обращая внимания на его испуг. – Значит, говоришь, колдуны ваши чесали в затылке? Ну, это-то меня не удивляет…