Охота на орлов - [41]

Тем не менее, Цецина был готов терпеть такое положение дел и дальше. Как заявил правитель, без разрешения Германика он не имеет права на решительные действия.

– Я отправил гонцов за указаниями, – сообщил Цецина командирам. – Пока не поступят распоряжения наместника, ничего предпринимать не будем.

Последовали мрачные комментарии вроде того, что их убьют прямо в постелях, но слово Цецины было законом, поэтому центурионы повесили головы и принялись молиться тем богам, которых сочли подходящими для такого случая.

Тулл не молился. Он продолжил заниматься со своей новой центурией – бывшими солдатами Септимия, занимая ее время длительными упражнениями, маневрами и маршами. Когда легионеры жаловались, что солдаты в других когортах этим не занимаются, он говорил, что собирается сделать из них лучшую центурию во всем проклятом легионе. Сочетая лесть, вино и обеды со свежим мясом, Тулл обхаживал их, как торговец обхаживает потенциального покупателя. Пока срабатывало, но он понимал, что солдаты не будут вечно исполнять только его приказы. Все, что Тулл мог сделать с теми легионерами когорты, которые активно участвовали в мятеже, это приставить к ним соглядатаев, таких как Фенестела, Пизон, Вителлий и еще дюжину других. Он привык беречь людей, служивших с ним в Восемнадцатом легионе, и перевел их из прежней центурии в новую.

Такая жизнь изматывала, и каждые несколько дней Тулл позволял себе отдых, чтобы дать выход накопившейся усталости. Поздно ночью, когда все легионеры засыпали в казармах, он шел в поселок, в таверну под вывеской «Бык и плуг», свое любимое заведение. Там жила Артио, девочка, которую он спас от смерти в Тевтобургском лесу. Сам он ухаживать за ней не мог, а потому доверил дитя Сироне, хозяйке таверны, вздорной галльской женщине с золотым сердцем.

У Тулла не было детей, и за последние пять лет Артио стала дорога ему, словно родная дочь. Считалось, что имя свое она получила в честь богини, священным животным которой являлся медведь. Тулл часто думал, что именно поэтому девочка обожает сладкое, в особенности мед. Она была непоседливой и очень смышленой для ребенка ее лет, чем Тулл втайне гордился. Характер имела настойчивый и твердый, и Сирона любила приговаривать, что счастлив будет тот мужчина, который женится на ней.

В обычных обстоятельствах Тулл часто навещал Артио, когда был свободен от службы, но в нынешнее неспокойное время после возвращения из летних лагерей это было невозможно. В лучшем случае он мог позволить себе быстро заглянуть в ее спальню, крохотную комнатку над гостиной таверны на втором этаже, и то среди ночи.

На одиннадцатую ночь после получения новостей из Ара Убиорум о казни мятежников он так и поступил. Артио быстро засыпала, и сейчас она лежала, рассыпав длинные каштановые волосы по подушке, а ее пес Скилакс посапывал возле кровати девочки. Тулл смотрел на Артио, и сердце его сжималось от нежности и грусти. «Как время-то летит! – думал он, чувствуя себя стариком. – Она была совсем крошкой, когда я нашел ее». Центурион посмотрел на Сирону, поднявшуюся в спальню вместе с ним, и прошептал:

– Быстро растет.

– Цени время, пока она дитя, – ответила Сирона с грустью в голосе. – Сегодня они дети, а завтра, глядишь, взрослые.

«Трудно поверить, что у Сироны трое взрослых сыновей», – размышлял Тулл, восхищаясь ее привлекательными чертами и густыми вьющимися волосами. За прошедшие годы он несколько раз делал ей предложение – и всякий раз получал отказ. «Я уже стала вдовой один раз, – твердо отвечала она, – и не собираюсь снова выходить за военного».

От воспоминаний отвлекла трущаяся о колено голова и рассекающий воздух хвост. Улыбнувшись, Тулл склонился и потрепал проснувшегося Скилакса по шее.

– Хороший мальчик.

Спасая Артио, он захватил и чуть живого щенка, которого девочка назвала Скилаксом. С тех пор эти двое стали неразлучны.

В этот момент Артио открыла глаза и, увидев силуэт Тулла возле дверей, выскочила из постели и бросилась к нему на руки, визжа:

– Тулл!

Центурион крепко обнял ее, потом поставил на ноги и с притворной строгостью посмотрел на девочку.

– Тебе давно пора спать.

– Тогда не стой у меня в дверях и не сплетничай с Сироной, – последовал быстрый ответ.

– Ты права. Но раз уж проснулась, мы можем поговорить, – сказал Тулл, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Сироны. – Только для начала вернись в постель.

Опустившись на табурет, он слушал ее торопливое и звонкое щебетание – о новых сандалиях, о пойманных Скилаксом диких птичках и о ее друзьях. После отравленной злобой и подозрительностью атмосферы лагеря это было как глоток свежего воздуха. Вскоре Артио принялась зевать. Поцеловав девочку на прощание, пообещав вскоре прийти и потрепав Скилакса, Тулл оставил их засыпать и вышел.

Ступая осторожно, чтобы не топать, по доскам пола, центурион двинулся к крутой лестнице, ведущей со второго этажа в гостиный зал таверны. Шум голосов посетителей стал слышнее. Он спустился до середины лестницы, когда входная дверь отворилась и со стуком захлопнулась.

– Тулл! Ты здесь? – В гомоне гостей прозвучал знакомый голос Фенестелы.