Охота на мужа-3, или Терапия для одиноких сердец - [32]

— Ой, дед, что ты городишь-то?

— Просто с могилкой расставаться жалко. Не думал я ее какому-то уголовнику уступать. Может, на меня потом все мертвые обозлятся. Скажут, какого черта ты, дед Герасим, к нам чужака поселил, да еще всего в наколках.

— Фантазия у тебя, дед, будь здоров.

Вытащив труп из машины, мы бросили его в яму и чуть было не упали в нее сами.

— Дед, может, покрывало с собой заберем? — постаралась отдышаться я.

— На кой черт оно нужно?

— Вещественная улика.

— Да что ты заладила со своими вещественными уликами… У нас тут никаких улик нет, потому что до этих могил никому никакого дела нет. Пусть труп лежит в покрывале. Ночи холодные, а мы, так сказать, небольшую заботу о нем проявили… Не подмерзнет.

— Нашел о ком заботу проявлять! Да чтоб этот гад от холода окочурился. Хотя он и так окочурился.

Дед сходил в машину и достал пару лопат. Одну из них он заботливо протянул мне, а другой начал орудовать так резво, что я даже диву далась. Не верилось, что передо мной человек в почтенном возрасте. Я постаралась не отставать, и дело заметно продвинулось.

В этот момент опять пошел дождь и задул сильный ветер. Я задрожала от холода и пожаловалась деду Герасиму:

— Неужто уже осень началась? Листва опадает.

— Дождь это хорошо.

— Что ж хорошего-то? Сейчас вымокнем и ангину схлопочем. А мне, между прочим, завтра на работу нужно в банк.

— Зато дождь все следы смоет.

— А ты считаешь, что мы много наследили?

— Достаточно.

На место захоронения трупа мы пересадили маленькую березку, которая росла на соседней могиле, и, одновременно перекрестившись, направились к машине. Я сразу включила мотор и постаралась как можно быстрее отъехать от этого гнетущего места.

— Дед, а ты одежду этого уголовника вместе с ним в покрывало положил? — поинтересовалась я для собственного успокоения.

— Положил. Я только плащ-палатку себе оставил.

— Как это оставил?

— А почему я ее в землю закапывать должен? Плащ-палатка хорошая, брезентовая. Я о такой уж давно мечтал. Сама видишь, что погода шепчет. Надену и буду как барин. А об уголовнике всегда с благодарностью вспоминать буду.

— Ты что ж, собираешься этот плащ носить?

— Ну понятное дело не смотреть.

— Так ведь этот плащ из-под трупа!

— Ну и шут с ним. Какое это имеет значение?!

— Ой, дед, я даже не знаю. Может, мы его сожжем?

— Еще чего не хватало. Зачем добру пропадать!

Спорить с дедом Герасимом было бы себе дороже. Как только мы вернулись в деревню и я выключила мотор, я посмотрела на лежащие на заднем сиденье лопаты, затем перевела взгляд на деда и таинственно спросила:

— Дед, а никто не заинтересуется тем, что вырытую могилу кто-то закопал?

— Да кому оно надо. Я же тебе сказал, что на этом кладбище никто не ходит, — успокоил меня дед.

— А ты кому-нибудь хвастался, что при жизни себе могилу вырыл?

— Никому я не хвастался, — моментально обиделся дед.

— Ну, а бабкам своим деревенским не сболтнул?

— Бабкам сболтнул, да только они на это кладбище никогда не ходят. Ну уж если ты хочешь, чтобы вообще никаких сомнений не было, я вот завтра сил наберусь и вновь сюда отправлюсь.

— Зачем?

— Затем, чтобы себе новую могилу выкопать. А то, что ж это получается: я с этим гадом поделился, а сам без ничего остался. Так не пойдет. Нужно потери восполнять.

— В этом деле, дед, я тебе не советчик. Я вообще не сторонник того, чтобы человек себе при жизни могилу рыл. Это даже не по-человечески как то.

— А кто обо мне позаботится, если у меня вообще никого нет?! — неожиданно вспылил дед.

— Государство, — я прикусила губу и поняла, что сказала несусветную глупость.

— Дочка, да ты что такое говоришь… На черта я этому государству нужен?! С меня взять нечего. Ему нужны только те, с кого что-то взять можно. Ежели бы мы были государству нужны, нам бы сюда хоть хлеба завезли или просто вспомнили о том, что мы такие есть и мы живы. А ведь про нас совсем же забыли. Никому никакого дела нет, что я столько воевал. А теперь сижу и думаю: зачем воевал и за что? Кому это нужно? Со мной один товарищ воевал, так он после войны в Германии остался. Живет припеваючи, пенсию хорошую получает и даже родственникам помогает. Это ж сколько надо получать, чтобы родственникам с пенсии помогать?! Даже страшно подумать. А я тогда в Германии не остался — не хотел Родину предавать. Я тогда и представить не мог, что придет время и она меня предаст. Я вот в райцентр поехал, решил себе какие-нибудь льготы или прибавку к пенсии выбить, так меня и слушать никто не захотел. Говорят, что я воевал при СССР, а его теперь нет. Сказали: иди, дед, и обращайся к СССР. Вот такая история. Воевал-воевал и ничего себе не отвоевал. А о тебе государство заботится? Нет, потому что ты сама о себе заботишься.

А не будешь работать, помрешь с голоду. Вот тебе и государство. Оно не помогает своему народу, а медленно, но верно его истребляет. Именно поэтому я себе могилку выкопал, чтобы не закопали меня в общей яме с бродягами да алкоголиками. Помру, бабки меня до этого заброшенного кладбища дотащат и похоронят как положено. Жизнь заставила меня быть предусмотрительным, а иначе никак.

— Извини, дед. Извини. Все ты правильно говоришь. Ой, как правильно. Ты только, смотри, своим бабкам не проболтайся о том, что сегодня произошло.