Охота на мстителя, или Дамы укрощают кавалеров - [56]

– Уф, Маня, нельзя же так пугать.

– Прости, я работала, не сразу сообразила, что телефон звонит. Как твои дела?

– Раз звоню тебе, сама понимаешь, не особенно. У меня сейчас такое случилось… – И она вкратце рассказала о боли в колене и визите к доктору.

– Дай угадаю, – Машка слишком хорошо ее знала, чтобы не сообразить, что к чему. – Доктор оказался в твоем вкусе? Бедный Женька!..

– Маш, не надо, а? Я позорно сбежала, оставила Леона выслушивать рекомендации. И как раз потому, что не хочу больше слышать это твое «бедный Женька».

– Прогресс, – усмехнулась Машка.

– Только вот, знаешь, у меня какое-то странное чувство, как будто я уже видела его раньше. Но этого просто не может быть, этот доктор слишком молод, чтобы я его знала в прошлом.

– Наверное, похож на кого-то, так бывает.

– Похож, похож, – Коваль задумалась. – Конечно, ты права. Но почему тогда это меня так взволновало?

– Мариш, ты бы прекратила копаться в прошлом, а? Тебе лечиться нужно, а ты забиваешь голову какой-то романтической ерундой. Сосредоточься на том, что тебе нужно ногу в порядок привести, а потом уже с остальным разберешься.

– Да, ты права, дорогая. Как у тебя-то дела?

– Работаю вот. В октябре домой поеду, не могу здесь больше.

– И правильно. Это не твой город, он тебя жрет.

– Странно, что только ты это понимаешь, – грустно усмехнулась Марья. – Никому больше не могу объяснить, все удивляются: как это Москва может не нравиться? А мне не нравится, не люблю я ее, она мне чужая.

– А договор у тебя когда заканчивается?

– Тридцатого сентября. Не поверишь, я уже билет на первое октября купила.

– Прекрасно. Вот и не жалей ни о чем. Сядешь в самолет и забудешь свою работу как страшный сон. Зато попробовала, жалеть не о чем.

– Это точно. А вы с Женькой домой скоро?

– Пока не знаю. Но, если до октября управимся, обязательно к тебе завернем, я же и в прошлый раз с таким расчетом билеты заказывала, чтобы увидеться. Мы стали редко встречаться, Машка, мне это тяжело. Ты меня понимаешь, как никто.

– Как и ты меня, подруга. Ненавижу тех, кто судит и осуждает.

– Это точно не мое, какой из меня судья.

– Наверное, нам потому и легко вместе, что мы не осуждаем друг друга ни за что.

– Машуль, мне пора, – виновато выдохнула Коваль, увидев, как по ступенькам спускается Леон и напряженно озирается, разыскивает ее.

– Да, конечно. Я была рада тебя слышать.

– Я тебя очень люблю, Машка. Держись там, родная.

– И ты.

Распрощавшись с подругой, Коваль сунула телефон в сумку и помахала Леону.

– Я здесь!

Он уже увидел ее, вошел и сел рядом, обмахиваясь несколькими листками, исписанными мелким неровным почерком.

– Иван расписал лечение. Но процедуры нужны ежедневные: иглоукалывания, массаж камнями, прижигания еще какие-то.

– А кожу сдирать он не планирует? Живодер твой Иван.

– Это вы зря. Ваня после мединститута уехал в Тибет, там учился, потом у китайцев. Он хороший специалист, в прошлом году, кстати, Михаилу Георгиевичу позвоночник лечил – боли как рукой сняло, не возвращались с тех пор.

– Слушай, а как его фамилия? – Коваль задала вопрос скорее инстинктивно, не совсем понимая, зачем ей эта информация.

– Хомченков.

«Нет, вообще ни о чем. Просто показалось. Машка права, он на кого-то похож, но это бывает довольно часто. Можно выдохнуть».

– Ездить придется каждый день, – продолжал Леон. – Но мы это решим. Телохранитель потенциальный сегодня приедет в офис к Воронцову в пять часов.

– Хорошо. – Марина уже переключилась на другое. – О Мирзе ничего нового?

– Я ж у врача был, – развел руками Леон.

– Надо Женьке позвонить, вдруг ему кто что сказал.

Но у Хохла тоже никакой информации не было.

– Сижу, как в клетке, – пожаловался он. – Тебя нет, на улицу нельзя. Как нашкодивший пионер.

– Потерпи, родной, все образуется. Я скоро вернусь. У меня в пять встреча с телохранителем, думаю, мы с ним и вернемся.

– Я закажу суши из «Шара», хочешь?

– Конечно.

– Тогда до вечера? И будь осторожна, я тебя очень прошу, – в голосе мужа слышалось беспокойство, и Марина пообещала, что сделает все, как он просит.

Телохранитель оказался широкоплечим, крепким и высоким мужчиной лет сорока. Грубое квадратное лицо, массивная челюсть, глубоко посаженные глаза, взгляд мрачный – все, что требуется, чтобы чувствовать себя рядом с ним в безопасности.

– Даже странно, – прошептала Марина Леону, – такая морда недружелюбная, а я чувствую себя так уверенно и спокойно.

– Он хороший человек и профессионал отличный. Я буду уверен, что с вами ничего не случится, пока Вадим рядом.

– Думаю, у Женьки тоже не возникнет вопросов. – Она еще раз глянула на замершего у дверей бойца.

– Будем надеяться, – улыбнулся Леон. – Вадим, ты пока в машине подожди, мы сейчас.

Тот кивнул и вышел. Молчавший до сих пор Ворон ехидно осклабился:

– Где ты откопал эту Годзиллу? Он же дорогу на красный свет переходить может – мало кто рискнет на него наехать.

– Дело не во внешности, а в профессиональных качествах. Вадим, пожалуй, единственный из всех моих коллег, у кого не было ни одного случая гибели клиента.

– А вот это хорошо. Не горю я желанием объясняться с Хохлом в случае чего, – буркнул Ворон, и Марина поддела: