Охота на мачо - [18]

Подошла официантка.

– Два кофе, пожалуйста, – сказал он, посылая круглолицей брюнетке одну из самых очаровательных своих улыбок. Ровные белые зубы блеснули в свете стоящего слева торшера. – Самого лучшего, на ваше усмотрение. Уверен, что в этом вопросе мы вряд ли сумеем с вами поспорить. Вы не против, Людочка?

Он повернулся к ней с той же улыбкой и уловил в ее глазах то, что и требовалось. Его спутнице пришлось не по душе столь обходительное отношение к официантке. Но она старательно скрывала это. Очень старательно, и любой другой на его месте мог бы этого и не заметить. Любой, но не он. Женщины были для него книгами, которые он все уже прочел от корки до корки, и не один раз.

– Нет, не возражаю.

– Хотите пирожное? – предложил он.

Теперь баланс был нарушен в другую сторону. Сверкающая улыбка, лучистые ясные глаза… Взгляд, полный теплоты и живого участия, был предназначен только ей. Ее густые ресницы взметнулись вверх. Реванш над официанткой был взят достаточно быстро.

– Да, если можно.

– Отчего же нельзя? – Он лениво откинулся на спинку стула. – Вам можно все, Люда. Тем более учитывая те неприятности, которые вам пришлось пережить, – и он вновь обратился: – Будьте добры, принесите нам пирожное.

– Одно?

– Да. Но непременно самое вкусное и самое воздушное.

Официантка удалилась выполнять заказ. Они снова остались вдвоем. Он ждал от нее вопроса. Одного-единственного вопроса, который должен был решить сейчас если не все, то, во всяком случае, многое. А вопрос неминуемо прозвучит. На настоящий момент он сделал для этого все и видел, что этот вопрос уже затаился в уголках ее глубоких бездонных глаз, буквально повис на кончике языка.

Он вынул из бокового кармана брюк сигареты и зажигалку, положил все это на стол, придвинул к себе пепельницу. На Людмилу он уже не смотрел, погрузившись в задумчиво-меланхолическое состояние.

Она молчала. Он ждал.

– Михаил. – Оборона противника дрогнула.

– Да?

– Скажите, а вы действительно считаете меня красивой?

Уязвимое место. Неуверенность в собственных силах. Рябышкин, ее кавалер, был серой, посредственной личностью, и в том, что он находил Людмилу очаровательной особой, не было ничего такого сверхъестественного. Ее это не удивляло. И совсем иное дело, когда ей отвешивал комплимент такой мужчина, как Михаил. Крепкий, хорошо, по-спортивному сложенный, подтянутый, с уникальными броскими чертами лица. Уж он-то наверняка знает, что такое красивые женщины. Людмила могла бы поклясться, что у него таких, как она, и даже лучше было немало. Но в то же время он, безусловно, оставался джентльменом.

Он изобразил на лице сначала неподдельное изумление, а затем просто и непринужденно рассмеялся. Иронично покачал головой.

– Вы уже вторично пытаетесь усомниться в этом, – сказал он, касаясь кончиками пальцев ее острого локотка. – Почему? Разве вы никогда не смотритесь в зеркало, Люда? Или у вас какое-то иное представление о женском совершенстве, идущее вразрез со всеми мировыми стандартами?

– Вы просто льстите мне, и все, – жеманно произнесла она.

– Я не умею льстить, – парировал он. – Во многом это мешает мне жить и почти всегда негативно сказывается на работе. А стихи я вам все-таки напишу. Я поступил бы несправедливо, не сделав этого. Не возражаете?

– Нет, не возражаю, разумеется.

Официантка принесла на круглом подносе с фирменной эмблемой кофейни два кофе и одно воздушное пирожное, при одном взгляде на которое у Людмилы невольно потекли слюнки.

– Благодарю вас.

Глава 6

Крячко миновал длинный узкий коридор, устланный салатного оттенка ковровой дорожкой, и плечом толкнул дверь в кабинет. Гуров сидел за столом, склонившись над целой кипой интернетовских распечаток. К тем, что он сам накопал в «Вечности», добавились еще и раздобытые Станиславом из архивов Светланы Сидько. В одном Челышкова была права. Разные люди, разные мироощущения, разные темы для разговора. Но среди всего этого хаоса и нагромождения полковник не мог выудить пока ничего, заслуживающего особого внимания.

Крячко сел на стул напротив, и тот жалобно скрипнул.

– Нашел что-нибудь стоящее? – поинтересовался он.

– Только то, что позволило бы нам с тобой написать новую главу «Камасутры». Ты был прав, Стас. Интеллектом контингент не блещет. А что у тебя?

Крячко бросил на стол папку.

– Заключение медицинского эксперта по убийству Татьяны Прыткуновой.

– Что там? В двух словах, Стас? – Гуров придвинул папку к себе, но раскрывать ее не стал. – Я ознакомлюсь с ним немного позже.

За окнами уже смеркалось. Кабинет оперативников погрузился в полумрак. Гуров чувствовал себя уставшим и немного опустошенным.

Сначала не самая приятная беседа с матерью и сестрой Прыткуновой. Анна Владимировна под действием успокоительного вообще мало что могла сообщить толкового, да и Ольга оказалась немногословной. Оно и понятно. Обе они были подавлены гибелью Татьяны. До того, как находят труп, родственники без вести пропавших еще лелеют мечту о благополучном исходе, но визит в морг ставит на всех иллюзиях жирную точку. Гуров понимал это и делал соответствующую скидку.

Об увлечении покойной Татьяны интернет-знакомствами ни матери, ни сестре ничего известно не было. Из чего следовал вывод, что либо Прыткунова не пользовалась этим видом услуг, либо не говорила ни с кем о данном увлечении. По словам тех же родственников выходило, что Таня вообще была девушкой замкнутой и в некотором смысле нелюдимой. Был ли у нее приятель? Возлюбленный? Об этом родные тоже не знали.