Охота на кентавра - [29]

Кабатчик предложил Марку выпить, и они сели у края стойки. Ружье Шор-Шар прислонил к стене у себя за спиной.

— Подумать только, они негодовали, что я хотел застрелить тебя! возмущался Шор-Шар, разливая вино. — Словно то, что они собираются проделать с тобой, лучше. Может быть, ты должен просить меня, чтобы я тебя прикончил? Давай выпьем, Марк. Будем пить, пока мы оба живы!

— А что они хотят от меня?

— Не прикидывайся! Уж ты все сообразил, ш поэтому и бежал. Как ты их так быстро раскусил? Никто не ожидал от тебя такой прыти. Капитан говорил: он будет дрыхнуть с бабой целые сутки. А я думаю: дай, проверю, обойду вокруг дома. Смотрю, из окна веревка болтается…

— Почему он называет себя капитаном?

— Почему капитаном? Потому, что ему так захотелось. А отцом — потому, что он здесь вроде духовного пастыря. Только не знаю, какой религии он их учит, этих дикарей.

— А ты не из кнопсов? — спросил Марк.

— Нет, я из пионеров. Разве не видно? — обиделся Шор-Шар.

— Воевал?

— Еще бы! Тяжелый огнеметный дивизион «Вулкан». От начала до конца. Получил жалование за восемь лет, вернулся на родину, думал: заживу по-человечески. А здесь — это воронье, пожиратели падали!

— Я тоже воевал, корпус «невидимок» и эскадрон «мстителей».

— Вот как? — Шор-Шар поднял бледное отекшее лицо, обрамленное черными кудрями. — Ты и у нас побывал? И нашим и вашим. Наверное, встречались где-нибудь. Ох, и сжег же я вашего брата «лягушатника». Бывало так и обугливаются, как головешки. И тебя бы не пожалел, если встретился. Но одно дело — в бою, и другое — то, что они задумали…

Кабатчик осекся и стал пить из стакана.

— И я бы тебя не пожалел, Шоршалка. Альмеки имели обыкновение медленно топить своих пленников, в течение суток. Но послушай, если тебе так яе по душе, что они задумали, не мог бы ты отпустить меня?

— Нет, не мог бы, — кабатчик низко опустил лицо, наливая вино. — Что они со мной за это сделают, что им в голову придет — одному богу известно. Ты же слышал! Другое дело, если ты мне хорошо заплатишь. Тогда бы я мог бежать с тобой. Выпей, Марк.

— Как? Я не верю своим ушам! Ты согласен бросить свое дело и бежать!

— Это дело ничего не стоит. Два года я их пою и кормлю в долг. Они мне все должны, но что из этого? Они привыкли смотреть на мой кабак как на дармовую столовую. Единственное, что осталось мне, — эта каменная коробка. Шор-Шар постучал кулаком по стене. — Оплати мне стоимость кабака, чтобы я мог начать все на новом месте, и я уйду вместе с тобой. Посажу тебя на закорки, и они нас не найдут.

— Откуда у бродячего певца, который питается милостыней, деньги? Подумай.

— Брось, не скромничай. Я вижу тебя насквозь, — кабатчик поднял на него свои черные пронзительные глаза. — Ты был важной шишкой, все «объединенные» были богатеями и инженерами. Что ты здесь ищешь, клад?

— Я попал сюда случайно, денег у меня нет, — твердо сказал Марк.

— Жаль, — кабатчик сник, глаза его утратили блеск. — Не хочешь… Разве жизнь твоя дешевле, чем мой кабак? Знал бы ты, Марк, как мне здесь гадко.

— У меня есть друг, он бы нам помог…начал Марк и запнулся.

— Друг? — встрепенулся Шор-Шар. — Где он?

— Мы бы расплатились с тобой военным электронным оборудованием «объединенных», ты бы десять раз окупил свой кабак.

— Вот это дело! Я же говорил: у тебя чтото есть. Но где твой друг, как мы с ним свяжемся?

— Он сейчас далеко, на северной стороне. До него надо еще добраться.

— Черт! Ничего не выйдет. Мне нужно иметь большую гарантию, чем твой треп. А если твой друг откажется?

Марк хотел сказать про рацию, но промолчал.

— Кроме того, у нас нет времени, — продолжал Шор-Шар. — Зеленая пятница уже послезавтра.

— Какая пятница? — спросил Марк, чувствуя, как страх просыпается в нем.

— Зеленый — у кнопсов цвет надежды. А Зеленая пятница — это день, когда появляется это чучело, бог дождя.

— Так он уже появлялся? — Марк был поражен. — Зеленые пятницы уже были? Как это происходит?

— Было несколько, а дождя нет. Что они ему только не совали на пробу: и свиней, и собак. Он их возьмет, а через день, глядь, они носятся по поселку здоровее, чем были. Только взбесившиеся, всех пришлось прикончить. Дождя нет — значит не пришлись по вкусу. Вот они и решили… Тьфу! Дикари! Жаль, что у тебя нет денег…

Шор-Шар пробормотал что-то невнятное.

Глаза его остекленели, пот катился по бледному лицу. Марк наконец понял, насколько тот был пьян.

— Ты мог бы поверить мне на слово, Шоршалка. У тебя, насколько я понял, тоже нет выхода.

— Как бы я хотел, Марк, слышишь! Хотел сжечь всю эту грязь благородным и чистым огнем. Гниль — она накапливается. Понимаешь? Только после огня можно начать все сначала. Они улетят на крыльях огня…

— Постой, Шор-Шар, ты понимаешь, что готовится преступление, сам являешься соучастником… — начал было Марк, но увидел, что кабатчик уже ничего не понимает.

— Клара, — тихо позвал Шор-Шар, пытаясь подняться. Женщина подошла, наклонилась, чтобы он мог опереться, увела его.

Марк остался один: прямо перед ним, прислоненное к стене, стояло ружье. Марк был свободен и вооружен. Он мог бежать. Не взяв ружья, он направился к выходу.

Выбравшись наружу, он устроился на деревянной лавке у входа и расслабился. Рассвет был близок. На улице клубился туман. Что-то сверкнуло. Наверное, дождь был близок.