Охота на кентавра - [25]

Цель его поисков — Юэль — отодвигалась, становилась неясным знаком бесконечного движения. Он не любил вспоминать войну и содеем плохо помнил то время, когда был младшим инженером на станции. И сейчас, когда Юэль лежал перед ним, Марк чувствовал себя тревожно и странно.

Он достал лиолу из-за спины, Плотин все дальше удалялся от него на север, и слышно его было все хуже. Марку пришлось лезть на холм, чтобы провести очередной сеанс. Плотин успел за это время обследовать несколько точек и не нашел в них ничего интересного, кроме склада военного оборудования «объединенных», а Марк собрал направленную антенну и постарался правильно сориентировать ее. Посмотрел на солнечные часы и включил рацию.

Сквозь треск разрядов до него донесся едва слышный голос друга:…Плотин вызывает Марка, Плотин вызывает Марка…

Комок встал в горле Марка, он подправил антенну, и голос зазвучал громче.

— Слышу тебя, Плотин, здравствуй! Он прямо передо мной, этот Юэль. Нужно только спуститься с холма. Прием.

— Здравствуй, Марк. Я чертовски рад за тебя! Это твоя победа. Сейчас он наш, мы его не упустим. Почему ты не выходил последние дни? Прием.

— Где-то рядом бродит гроза. Она меня перекрывала. И место было недостаточно высоким, надеюсь, рация у меня в порядке. Прием.

— Береги ее, как свои глаза. Без нее мы друг друга не найдем. Кстати, так как ты у цели, предлагаю перейти на два сеанса в день, как договаривались. Прошу подтвердить. Как понял? Прием.

— Понял тебя, два сеанса в день. Согласен.

— Марк, каков он сейчас с виду, Юэль? Опиши мне его. Как там холм, который похоронил Миаса? В нем до сих пор ржавеет твоя ракета, пилот.

— Слушай. Местность сильно изменилась с тех пор, стала полупустыней. Холмы невысокие, засаженные исс-люфой. Сам город — в нем осталось с полсотни домишек, две улицы. А наш роковой холм я не могу найти — я же был без сознания. Рощица уцелела в стороне, болотце или озеро появилось. Может быть, город необитаем? Прием.

— Хорошо бы. Тогда тебе было бы меньше хлопот. Но вряд ли. Там жили конфедераты, а сейчас местность заселена кнопсами. Ты же знаешь, кто они такие? Они скорее передохнут, чем бросят землю. Прием.

Марк знал. Часть второй волны переселенцев называли стервятниками, или кпопсами, по названию спутника Шедара — последнего пункта при переселении. Живя последние сто лет на аграрных планетах с неблагоприятным климатом, кнопсы отличались неприхотливостью, упорством и дикостью. Даже эти засушливые места, разоренные войной, должны казаться им раем.

— Люди — всегда люди, — сказал Марк, успокаивая себя. — Я думаю, что с ними можно договориться. Мы же побывали с тобой в ледяных пещерах, а значит, испытали самое худшее. Прием.

— С людьми — да, но не с кнопсами. Я с ними уже сталкивался. Они совмещают ненависть к конфедератам, презрение к альмекам и суеверный страх перед богами альмеков. Они легко усваивают их верования и ритуалы, верят мифам и преданиям. Но это не делает их менее жестокими. Будь осторожен! Помни, они не должны знать ни про «перекресток», ни про ракету, ни про рацию, — иначе они тебя замучают. Прием.

— Я помню, мы договаривались. Здесь у меня полуденный зной, горячий ветер со стороны пустыни, похоже, что засуха. А у тебя? Прием.

— А у меня холодный дождь как из ведра. Найду дупло и засну. Прием.

— Прощай, Плотин. Не буду тебе мешать. Связь кончаю.

— Прощай, Марк, желаю тебе успеха. Конец.

Тысячи миль снова встали между ними.

Марк стал спускаться с холма на дорогу.

Марк привык, что первыми на окраинах его встречают собаки. Эти голодные злые бестии доставляли ему много хлопот. Но здесь собак не было, и это было странно. Кругом было пусто, он вкатился уже на улицу, но не видел еще ни одного человека.

Но город был обитаем, Марк заметил, что из-за угла на него глянули с любопытством черные глаза, а потом мелькнуло платьице.

Испугавшись, девочка убежала. Дети вначале боялись его, но быстро привыкали. То, что первой его встретила девочка, а не собаки, был хороший знак.

Он медленно катился по улице, заглядывая в окна. Занавески шевелились; за ним следили.

В одном из домов, мимо которого катился Марк, открылась дверь, и на дорогу вышел высокий бородатый мужчина с двустволкой в руках.

Он встал, широко расставив ноги, не пропуская Марка. Мужчина невозмутимо курил самокрутку и смотрел на Марка сверху вниз, не говоря ни слова. Мятая шляпа и борода мешали видеть его лицо. Ружье лежало у него на полусогнутой руке дулом прямо на Марка. От черных зрачков стволов, смотревших на него, у Марка озноб прошел по спине. Он смотрел мужчине в лицо, пытаясь понять, что тот задумал. Скрытая от него работа мысли совершалась сейчас под этой мятой шляпой. Решался вопрос: жить ему или не жить. Так думают, наьэрное, тратить патрон на взбесившуюся собаку или прибить ее палкой? «Нужно что-то сказать», — подумал Марк, но слов не находилось.

Внезапно мужчина изменил позу. Он сплюнул и медленно удалился, довольный произведенным эффектом.

Марк перевел дух и покатился дальше.

Вскоре он был на небольшой площади. На ней никого не было, только куры копались в мусоре около разбитого фонтана. Здесь были все административные здания города: почта и полиция в деревянном сарае, кабак в подвале каменного здания с разрушенными верхними этажами. Марк должен был немедленно по прибытии в любой населенный пункт отметиться в полицейском участке. Но на почте-полиции висел замок, и он направился к кабаку. Остановился, посмотрел на вывеску, на которой изза ржавчины не было возможности ничего прочесть, на небо через пустые проемы окон верхних этажей и решительно толкнул дверь.