Охота на императора - [49]

– Сер, когда над здравым смыслом и трезвым расчетом начинают преобладать эмоции, я считаю дело провальным. Обо всех ли делах в колониях информирована Её Величество? На всё ли она может повлиять? И, в конце концов… Достопочтимый сэр Дизраэли, это же вы вручили Её Величеству корону Императрицы Индии! И она её приняла, рассчитывая на вас лично… Так давайте же не будем вмешивать венценосную особу в грязь мелкой политики. Оставим эту участь себе, а Её Величество пусть пожинает плоды наших стараний…

– Вы ходите по краю, Клиффорд, но ваши аргументы весомы, – Дизраэли задумался, взвешивая шансы на успех этой интриги. – Кого вы видите на русском троне?

– Человека, лояльного королевству, который неоднократно доказал это своими действиями. Англичане по его протекции еще не упустили в России ни одной концессии, – уверенно ответил лорд. – При этом спешу заметить, сэр… И Её Величество, и кабинет, и пресса будут иметь полную уверенность, что происходят естественные процессы. Брожения и недовольство. А исполнители в случае провала не смогут даже указать, откуда у них появились деньги.

– Осталось дело за малым, лорд… Найти эти деньги, – скептическая ухмылка графа, казалось, полностью разрушила план Клиффорда.

– За этим дело не станет, достопочтенный сэр Дизраэли. Деньги есть в нужном количестве. И вам не придется за них отчитываться. Вам придется только лишь пожинать славу покорителя России.

Глава XIV Свеча

Пламя свечи, установленной на серебряном подсвечнике, покрывшемся потеками расплавленного воска, затрепетало в попытках уцепиться за остатки черного, обугленного фитиля, пару раз прощально колыхнулось и затухло, не найдя себе опоры.

В темноте комнаты раздался звук открывающегося ящика стола.

Лузгин уже третью ночь подряд проводил за пером и бумагой, пытаясь упорядочить свои мысли и накопившуюся информацию. Адъютант настолько погряз в размышлениях, что не успел поменять последнюю горящую свечу.

Свой кабинет он знал на ощупь – каждая вещь имела своё, четко определенное место, на виду не было ничего лишнего, что могло бы отвлечь от работы, везде царил военный порядок.

Достав шведскую спичку, Лузгин чиркнул ею о шершавый бок коробки и та, тихо зашипев, вернула в кабинет свет. За несколько секунд, не глядя в ящик, капитан достал оттуда новую свечу, и водрузил ее в подсвечник. Казус со свечей никак не прервал хода его мыслей за тем исключением, что на короткое время конспект, который адъютант знал уже наизусть, стал невидимым.

Затекшая от долгого сидения поясница требовала к себе внимания, обозначившись ноющей болью. Напольные часы гулко ударили три раза, чем обратили на себя внимание хозяина.

«Стоило на месяц записаться в чиновники, и сразу теряю форму… Нужно непременно вернуться хотя бы к верховой езде, иначе совсем скоро я превращусь в бесформенное пыльное чудовище, кряхтящее при каждом усаживании в кресло…» – констатировал для себя Лузгин, заложив руки за голову и откинувшись на спинку коричневого кресла.

В глазах появилась неприятная резь. Много часов подряд адъютант, склонившись над полированным столом, рисовал стрелки, делал бессвязные записи, что-то зачеркивал, похрустывая пером, ставил вопросы на полях.

Постепенно рой мыслей, до сих пор никак не систематизированных, успокаивался, превращаясь в план, которого нужно было придерживаться в дальнейшем расследовании.

Лузгин любил работать ночью – чем дальше за полночь, тем меньше лишних звуков, мешавших сконцентрироваться. Где-то к часу, когда тишина становилась идеальной, как в театре перед первым взмахом руки дирижера, адъютант вступал сам с собой в дискуссию, намеренно ставя вопросы, на которые пока не находилось ответов. «Милая Танечка», как её ласково звал капитан, первое время тревожилась по поводу этой странности своего супруга, но со временем успокоилась, и ночные диалоги адъютанта с вымышленным оппонентом стали для нее делом обыденным.

Почти беззвучно цепь идеально настроенных часов Габю прошелестела по их шестерням и чугунная гирька в виде продолговатой шишки заняла верхнее положение – Лузгин на минуту позволил себе отвлечься и вернуться в реальность, чтобы не позволить равномерно отбивающему щелчки маятнику остановиться.

– Итак… Начнем сначала… – Лузгин дождался, пока за окном затихнет шум колес запоздалого экипажа, который он проводил взглядом сквозь покрывшиеся изморозью стекла, после чего с удовольствием потянулся, разгоняя застоявшуюся кровь.

«Никакой заговор не возможен без нескольких условий: организатор, мотив, исполнители, деньги, конспирация» – рассуждал капитан в мыслях, пощадив глубокий сон милой супруги.

Картонная коробочка с этикеткой «Безопасныя спички фабрики В.А.Лапшина» крутилась в пальцах капитана, словно крылья мельницы в ветреную погоду. Сделав несколько шагов к столу, Лузгин высыпал спички рядом с мелко исписанными листами бумаги и неспешно принялся разбирать кучу хаотично разбросанных палочек, укладывая их на место в идеальном порядке, одна к одной, так, чтобы между ними не оставалось свободного пространства.

Лузгин любил это занятие. С помощью спичек он не столько разрабатывал левую руку, травмированную когда-то в Кронштадте, сколько упорядочивал мысли, наслаждаясь идеальным порядком, который при этом устанавливался в спичечной коробке и в его уме.