Охота на Хемингуэя - [62]
— О чем? Что я способна размышлять трезво?
— Не думал о тебе самой. Иди сюда, — сказал он, нежно обняв меня. — Не пойми превратно, но как там насчет Барри?
Я подняла голову и стала всматриваться в его красивое лицо.
— Поверь, я предприняла некоторые меры, хотя тебе они, возможно, не понравятся. Но я с радостью приму твою помощь, Митч, честно. Быть может, это грубо с моей стороны, прости. Я обязательно расскажу тебе все, только не прямо сейчас.
Я порылась в сумочке и выудила два пятицентовика, дайм и четвертной.
— Кстати, у тебя случайно не найдется мелочи? — спросила я.
— Мелочи?
— Ну да. Пятицентовики, даймы и другие монетки. В этих чертовых автобусах всегда надо давать под расчет, а у меня только сорок пять центов.
— Какой автобус? Ах, да, совсем забыл про твою машину. Сколько требуется? И куда ты едешь, кстати спросить?
— К Дитеру, моему автомеханику. Это на Кларк-стрит, к северу отсюда.
— Тогда вперед, я тебя подброшу.
32
Жить поблизости от «Ригли-Филд» — отчасти благо, отчасти проклятие. Само соседство со стадионом радует меня выше крыши, хоть я и не на каждую игру хожу. Заработок у меня не слишком большой, зато я могу выбрать любой вечер, какой захочу, и не буду переживать, что босс заметит меня на трибуне во время трансляции. На моих весах это перевешивает то дерьмо, через которое приходится пробираться.
С другой стороны, когда идет матч, к дому не проедешь. И как раз сегодня у нас намечалась двойная игра с «Питтсбургскими Пиратами». Я с грустью вспомнила про Скотти. Нам так нравилось ходить на стадион. Мы размещались на открытой трибуне, радовались, ругались на промахи, кормили друг друга хот-догами, а потом шли, взявшись за руки, к стоянке, горланя под воздействием избытка пива веселые песни. Больше такого никогда уже не будет.
— Как насчет сходить на матч как-нибудь? — спросил Митч.
Едва успела я заверить его, что сделаю это с огромным удовольствием, как он вдарил по тормозам, чтобы не наехать на группку шумных фанатов — многие из них голопузые юнцы, — которые уже начали стягиваться к стадиону, запрудив дороги.
Нам двоим было уютно вместе, хотя всего сутки назад мы находились по разные стороны баррикад. Меня даже радовало, что ехать нам пришлось через сплошную пробку, рассосавшуюся только через пару миль после «Ригли-Филд».
Митч включил радио, и как раз, когда мы подъезжали к содержащемуся в образцовом порядке гаражу Дитера, ди-джей сообщил, что температура сегодня утром достигла 93 градуса [36]в тени, побив рекорд 1995 года.
— Увидимся вечером? — спросил Митч, когда я выходила из машины.
— Нет, не получится. У меня сегодня…
— Свидание? — предположил он. — Ты вроде сказала, что у тебя нет бойфренда?
— Нет. Не в этом дело, у меня встреча. По делу о Хемингуэе.
Мне не хотелось говорить ему про Мэтта.
— Ты не обязана объяснятся.
— Но я хочу.
— Когда вернешься домой? Или, может, придешь сегодня ко мне? Пока вся эта хемингуэевская история не утрясется, я тебя одну не оставлю, лучше даже не спорь. Не согласишься по доброй воле, навяжусь сам.
— Если придешь, то, может быть, наведем в квартире порядок? Сил нет выносить этот бардак.
— Заметано. Как насчет девяти? Если задержишься, подожду у близняшек.
Когда Митч отъезжал, мне пришла в голову мысль, что надо проверить запись с микровидеокамеры в офисе Барри. Черт, что если Митч виноват в хищении той программы? Я уже вляпалась хуже некуда. Запись идет уже две ночи, и если она уличит Синклера, то, отправившись с ним в постель, я совершила колоссальную ошибку. Если это будет Герман, Барри возненавидит меня на всю жизнь. А если кто-то еще, то портативного детектора лжи у меня больше нет, придется проводить полное расследование, и все осложнится еще сильнее. Не хотелось признаваться Барри, что это дело мне не по зубам. Митч, без сомнения, разозлится за то, что я протянула время, да еще считала его главным подозреваемым. И будет прав. Так или иначе, во мне крепло неприятное ощущение, что наши отношения обречены.
Дитер, как обычно, был весь в делах, но стоило мне появиться на сервисе, подбежал и схватил меня за руку. Дитер мне больше чем друг, он как брат. Я порой часами пропадаю у него, наблюдая за ремонтом машин и потягивая немецкое пиво, в широком ассортименте представленное в холодильнике. Мне нравится вести с ним интересный разговор, и я даже полюбила уже запах смазки.
Но сегодня ему было не до пива.
— Этот провод бить перерезан, Ди Ди. Вот, смотри. Видеть эти отметина, и никакой следы износ. Это не несчастний случай.
— Как и следовало предполагать, — кивнула я и рассказала, что у меня уже были проблемы в связи с делом, над которым сейчас работаю.
— Тебе надо оставлять эта страховая работа, Ди Ди. У тебя есть мозги и тело, чего ты ждать? Кстатти, кто быть этот симпатичный парень, подвозивший тебя на «ягуар»? Да, это хороший заднеприводной машин, с шестицилиндровий рядний двигатель, но нихт «мерседес». Ему надо покупать отличний четыреста двадцатый, вот это для настоящий мужчин. Он тебе нравится, а?
Я поблагодарила друга, оплатила счет и пояснила, что мне срочно надо ехать.
Один из работников Дитера подогнал мою «миату», помог сложить верх, потом распахнул дверцу.
Это иронический детектив, и потому по закону жанра главная героиня книги Ди Ди Макгил, оставив преподавание английской литературы в одном из американских университетов, расследует «страховые преступления». Выясняется, что в крупной компании, носившей название «Хай-Дата», одно за другим случаются убийства сотрудников, исчезает соискатель на высокооплачиваемую должность, и кто-то даже покушается на жизнь владельца компании. И все это в канун Рождества!.. Спрашивается, с какого боку во всей этой криминальной истории замешан шотландский поэт Роберт Бернс?.
Трудная и опасная работа следователя Петрова ежедневно заканчивается выпивкой. Коллеги по работе каждый вечер предлагают снять стресс алкоголем, а он не отказывается. Доходит до того, что после очередного возлияния к Петрову во сне приходит смерть и сообщает, что заберет его с собой, если он не бросит пить. Причем смерть не с косой и черепом на плечах, а вполне приличная старушка в кокетливой шляпке на голове…
-Это ты, Макс? – неожиданно спрашивает Лорен. Я представляю ее глаза, глаза голодной кобры и силюсь что-нибудь сказать. Но у меня не выходит. -Пинту светлого!– требует кто-то там, в ночном Манчестере. Это ты, Макс? Как она догадалась? Я не могу ей ответить. Именно сейчас не могу, это выше моих сил. Да мне и самому не ясно, я ли это. Может это кто-то другой? Кто-то другой сидит сейчас на веранде, в тридцати восьми сантиметрах от собственной жизни? Кто-то чужой, без имени и национальной принадлежности. Вытянув босые ноги на солнце.
Аберистуит – настоящий город грехов. Подпольная сеть торговли попонками для чайников, притоны с глазированными яблоками, лавка розыгрышей с черным мылом и паровая железная дорога с настоящими привидениями, вертеп с мороженым, который содержит отставной философ, и Улитковый Лоток – к нему стекаются все неудачники… Друиды контролируют в городе все: Бронзини – мороженое, портных и парикмахерские, Ллуэллины – безумный гольф, яблоки и лото. Но мы-то знаем, кто контролирует самих Друидов, не так ли?Не так.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что может получиться у дамы с восьмизарядным парабеллумом в руках? Убийство, трагедия, детектив! Но если это рассказывает Далия Трускиновская, выйдет веселая и суматошная история середины 1990-х при участии толстячка, йога, акулы, прицепа и фантасмагорических лиц и предметов.
«Иронический детектив» - так определила жанр Евгения Изюмова своей первой повести в трилогии «Смех и грех», которую написала в 1995 году, в 1998 - «Любовь - не картошка», а в 2002 году - «Помоги себе сам».
Журналистка Сенека Хант, работая над статьей о раскопках гробницы Монтесумы в Мехико, узнает, что останки императора ацтеков исчезли. Последовавшие затем страшные события приводят девушку к мысли начать собственное тайное расследование. Она выясняет, что кто-то похищает останки самых известных в истории человечества тиранов и преступных лидеров, намереваясь уничтожить миллионы людей — принести их в жертву таинственного, набирающего силу древнейшего культа. Сенеке нужно уйти от охотника, который уже идет за ней по пятам, и доказать, что обнаруженная угроза вполне реальна.
Вопиющие преступления нацистов в годы Второй мировой войны в отношении «недочеловеков», как они называли евреев, возмутили даже гангстеров из американской мафии. Они решили внести свой весомый вклад в дело спасения евреев на территории оккупированных европейских стран. И вот группа боевиков, в которую входил и ликвидатор Маус из нью-йоркской «Корпорации убийц», принадлежавшей преступному синдикату Мейера Лански и Лаки Лучано, отправляется в заморский вояж, чтобы отбить у нацистов поезд с «человеческим материалом», следовавшим прямиком в газовые камеры лагерей смерти.
Англия на пороге войны. Со дня на день ожидается казнь Марии, королевы Шотландии, а Испания уже собирает боевой флот, чтобы отомстить за нее, и посылает в Англию наемного убийцу расправиться с английским «морским драконом», Френсисом Дрейком. Джону Шекспиру, главному агенту секретной службы сэра Френсиса Уолсингема, приказывают защитить Дрейка, ибо, если Дрейк умрет, Англия будет открыта вторжению испанцев. Одновременно с этим заданием Шекспир расследует смерть молодой знатной особы, изуродованное тело которой было обнаружено в сгоревшем доме на окраине Лондона.
Все началось с катастрофы. За ней последовала загадка. Потом появился сыщик.Аэробус 5403 «Стамбул — Париж» врезался в гору Мон-Террибль. Никто так и не понял, что именно стало причиной крушения. Из всех, кто был на борту, в живых остался лишь один пассажир — трехмесячный ребенок. Девочка. Имя и фамилия девочки остались неизвестными. Две семьи начинают борьбу за право назвать девочку своей. В дело вступает частный сыщик.Сыщик потратил восемнадцать лет жизни, чтобы узнать имя девочки. Разгадке он посвятил многие тысячи часов, тысячи тысяч — всего себя, без остатка.