Охота на Бугимена - [8]
Я частенько устраивал у гаража платные представления с фокусами, взимая по десять центов с посетителя. А еще устраивал на боковом дворике балаганные представления, призами на которых служили старые комиксы и игрушки на выброс, – все, чтобы облегчить карманы соседской детворы. На перекресток Тупело и Хансон я, бывало, выносил маленький столик и приторговывал холодным лимонадом в бумажных стаканчиках – его брали водители проезжих автомобилей.
Во дворе, в углу, примыкающем к улице, росли здоровенная слива и декоративные яблони с маленькими яблочками – то был наш неиссякаемый источник боеприпасов для многочисленных битв. Деревья также служили отличным укрытием для засад на проезжающие автомобили с последующим их обстрелом. Сколько бы меня ни отчитывали, сколько бы ни наказывали, я любил швырять эти мелкие яблочки, а также снежки или земляные комочки в машины на улице. Никакого объяснения этому изъяну моей личности я найти не в силах. Единственно могу сказать: если вы хоть раз ложились на пузо в прохладной летней траве в ожидании приближающегося транспорта, а потом вслушивались в «бац» от удара, то прекрасно понимаете, о чем я говорю. А еще больше кайфа было, когда машина тормозила, оттуда выскакивал водитель и гонял нас по улице. Для парней с Хансон-роуд то были моменты чистого блаженства, полные адреналина. Было время, когда мой ошеломленный отец даже считал, что по мне плачет исправительный лагерь, а то и тюрьма. В конце концов он просто перестал обсуждать со мной эту тему, а дражайшая матушка пыталась отвадить меня словами:
– Мальчики, может, вам светлячков половить или в шарики поиграть?
Никто не обрадовался моему отъезду в колледж так, как родители, потому что только перед отъездом я навсегда избавился от этого «хобби».
Дом с зелеными ставнями и старая плакучая ива стали опорой моего взросления, ступицей «колеса жизни». И каждая тропка, большая ли, маленькая ли, бегущая от дома, все были словно спицы этого колеса, расходящиеся в разных направлениях. Мой Эджвуд простирался от Кортс-оф-Харфорд-сквер (где-то в полутора километрах к северу от дома) до Флаинг-Пойнт-парк на берегу Буш-Ривер (километрах примерно в трех к югу от школы для старшеклассников). Да, у нас все было как в поговорке – мы с друзьями каждый день ходили в школу и из школы пешком, пока сами не сели за руль. Мы жили в паре кварталов от того места, где ходил школьный автобус, но не жалели, что не успеваем на него. Долгой дорогой до школы и обратно мы дурачились как могли. А еще то был прекрасный способ оттянуть неизбежную тягомотину домашней работы. К тому же у нас появлялись дополнительные возможности пошвырять маленькие круглые предметы в проезжающие авто, а если повезет, то и в школьный автобус.
В детстве я дружил с целой ватагой ребят. Но ближайшими подельниками, с кем я стал действительно неразлучен, были Джимми и Джеффри Кавано. Они жили на Хансон-роуд, в двух домах от меня вверх по холму. С изобретательными и хулиганистыми братьями Кавано мне всегда было чертовски интересно. По соседству от них жили Брайан и Крейг Андерсоны. Отчаянные сорванцы, оба слишком похожие друг на друга и слишком безбашенные для настоящей дружбы. Приведу два случая, и вам станет ясно, как этих парней обычно плющило. Однажды они поссорились, да так, что Крейг в ярости ворвался на кухню, схватил грязный разделочный нож и, догнав Брайана, всадил тому лезвие в ляжку. Справедливости ради надо заметить, что именно Крейг забинтовал потом рану старшего брата и вызвал «Скорую». А в другой раз, безумно жарким днем, Крейг, ослепленный гневом, спустил штаны, присел на корточки на Хансон-роуд и испражнился себе прямо в ладошку. Затем бросился в погоню за удиравшим братом и, словно бешеная мартышка в зоопарке, метнул горсть свежих какашек в его голую спину. Знаю, знаю, выглядит такое описание гадостно, да и поверить трудно. Но я там был и видел все своими глазами – зрелище то еще, мне никогда этого не забыть.
Джимми и Брайан учились годом младше, и мы втроем были особенно дружны; Джефф и Крейг пошли в школу на несколько лет позже своих старших, но ничуть не более башковитых братьев. Я в этой троице заправлял – во-первых, был на год старше, а во-вторых, мне придавали веса три старшие сестры. Джимми и Брайан никогда особо не противились моей роли заводилы, да и я, помнится, всегда с восторгом хватался за любые их дикие предложения. Кто-то держал нас за трех мушкетеров, а кто-то – за трех балбесов. Нас знали все, и мы всех знали, и нам было дело до каждого паренька и почти каждого взрослого в нашем районе Эджвуда. Мы вообще много всякого знали. Знали, где живут хорошенькие девчонки, где можно срезать дорогу, в каких автоматах по продаже сигарет остаются лишние коробки спичек (то была бесценная валюта, обменному курсу которой равнялись, пожалуй, лишь петарды), на каких помойках можно найти больше стеклотары, чтобы сдать, а еще где делали нычки с порножурналами. Знали мы, и кого из детей родители лупцуют, и чьи родители закладывают за воротник; и кто из соседей ходит в церковь с утра по воскресеньям – то есть в чьем бассейне можно поплавать, пока хозяев нет дома. А когда стали постарше, знали, в каких магазинчиках нам продадут выпивку. Знали мы, и где копы прячутся с радарами, и на каких парковках можно безопасно зависнуть с девчонкой.
