Охота на банкира - [30]

Федоров: Какие кредитные карты?

С.: Ну, те… Ты еще нам дал распечатки, – где, на какие фирмы они выписаны, кто ими пользуется…

Федоров: A-а, понял! Конечно, делай с этой информацией что хочешь.

Полагаю, что писали разговоры американцы. Было бы странно, если бы ФБР пропустило эмигранта – бывшего капитана атомного подводного крейсера, к тому же важного фигуранта в деле Генпрокуратуры и ФСБ против бывшего офицера разведки. Получив от одного из журналистов распечатки переговоров оперативников с Федоровым, я направил их Ковалеву с просьбой: «Примите меры, которые сочтете необходимыми». Однако дело стало еще сложнее и запутаннее, чем можно было предположить.

Пока новообращенные рыцари плаща и кинжала играли на улицах свои партии против лиходеев столь же юного призыва, в параллельном мире Ашот Егиазарян занимался делами. Например, проводил банковские операции сомнительного свойства с государственным телевизионным комплексом – знаменитой Шуховской башней на Шаболовке. Этот комплекс был превращен в акционерное общество «РТР-Сигнал». 74,5 % акций «РТР-Сигнала» тут же выкупила принадлежащая Егиазаряну фирма «Уникоминвест-Центр», заплатившая за них деньги, полученные в качестве кредита у Уникомбанка. Получив контроль над «РТР-Сигналом», Егиазарян (следите за руками) тут же вывел оттуда все свои «инвестиции» вместе с полученными «на модернизацию передающих сетей» от правительства 28 миллионами долларов, обменяв их на векселя «Уникоминвест-Центра».

Другое громкое дело тех лет – «ангольский долг» перед Россией, который вместе с Егиазаряном распиливал начинавший когда-то уборщиком в Московском цирке и недавно освобожденный из французской тюрьмы французско-израильский бизнесмен Аркадий Гайдамак. Гайдамак еще с 1980-х был на дружеской ноге с коррумпированными властями Анголы, которым по серым схемам поставлял оружие для войны с повстанцами (за что впоследствии и сел на скамью подсудимых вместе с сыном французского президента Франсуа Миттерана Жан-Кристофом).

Режим Эдуарду душ Сантуша задолжал Советскому Союзу за братскую помощь более шести миллиардов долларов, которые России, находившейся в крайне затруднительном финансовом положении правопреемницы СССР, пришлись бы весьма кстати. Для Анголы сумма была неподъемной – почти две трети ВВП. Гайдамак вызвался «урегулировать вопрос». По рекомендации Михаила Касьянова правительство приняло решение о списании 70 % долга, а оставшиеся 1,5 миллиарда долларов были оформлены в виде векселей, которые должны были погашаться с 2001 по 2016 год. Однако эти векселя неожиданно предложила выкупить со скидкой в 50 % фирма Гайдамака Abalone Investment, зарегистрированная на острове Мэн. Наши неподкупные чиновники, разумеется, согласились. В итоге из 773 миллионов долларов, выплаченных Анголой компании-посреднику, до российского Минфина дошел только 161 миллион, да и эти деньги сгинули в «Моснацбанке», который «подорвал» Егиазарян.

Российским правоохранителям недосуг было заниматься такой ерундой – пришлось это делать мне. Параллельно с расследованием хищений в Уникомбанке и Моснацбанке я стал задавать в узких кругах слишком много вопросов и выступать с интервью. Соответственно, дело против НРБ набирало обороты. Налоговая служба по письму Генеральной прокуратуры вела комплексную проверку. Возражения никто рассматривать не собирался. 15 июля 1997 года заместитель Генерального прокурора Катышев возбудил уголовное дело № 18/171845–97 по признакам преступления, предусмотренного частью 2 статьи 199 УК РФ. Последовали обыски, проходившие весьма своеобразно. Обычно в таких случаях следователи ищут что-то, относящееся к делу, и изымают конкретно это. В нашем случае нагрянувшую в офис НРБ бригаду людей с удостоверениями могли заменить грузчики – они просто забрали ВСЮ документацию банка, покидали ее в фуру и уехали.

К теме «неуплаты налогов» и «мошенничества» добавлялись другие направления «расследования». Мне на день рождения друзья подарили ружье, оформив соответствующее разрешение. К нему должно было быть приложено медицинское освидетельствование и справки из разных диспансеров. Я бы мог сам сходить по врачам, но друзья заменили процедуру на более простую, причем меня об этом никто не предупредил. В результате меня попытались привлечь за «незаконное хранение оружия».

За возбуждением уголовного дела последовал отказ рассмотреть возражения Национального резервного банка на акт налоговой проверки. Мы оспорили его выводы в суде. Решение было принято в нашу пользу, однако маховик уголовного дела вертелся с прежней скоростью. Не было реакции со стороны Генеральной прокуратуры и на предоставленные банком доказательства отсутствия самого события преступления. Поэтому в начале 1998 года я написал министру внутренних дел Анатолию Куликову заявление с просьбой возбудить уголовное дело по фактам мошенничества. Руководство МВД поручило проверку сотрудникам Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями. Проверка близилась к завершению, оперативные работники готовили материалы к передаче в следственное подразделение для принятия процессуального решения. Неожиданно мне позвонил один из руководителей главка и сказал, что Генеральная прокуратура затребовала все материалы проверки, поэтому МВД не может принять решение по нашему заявлению – таков закон. В итоге – опять отказ в возбуждении уголовного дела о мошенничестве со стороны Федорова.