Охота на банкира - [17]

По нашим подсчетам и выводам, он присвоил более семи миллионов долларов США и сбежал на новую родину. Для нас же ситуация осложнялась еще и тем, что срок договора мены между Национальным резервным банком и Edge Investment Group Inc. истекал лишь в 1997 году, поэтому мы не могли сразу же обратиться в суд или в правоохранительные органы.

Стало понятно, что мы наделали немало ошибок. Не мы первые, не мы последние, а не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Вон, американские банки – причем крупнейшие – ныне почили в бозе, а мы существуем! «Куда следует» мы, конечно, написали. Федоров уже показывал нам язык из-за океана, зная, что мы не решимся затеять заведомо проигрышную тяжбу.

Нужно было скорее возвращать фактически похищенные у нас деньги – промедление играло на руку лихоимцу. Сначала я обратился в нью-йоркское агентство Kroll Inc., но история с поиском «золота КПСС» по заказу Гайдара, расценки в миллионы долларов, храмовые комплексы офисов и липовые отчеты о поисках мне вскоре надоели. Сыскная контора Interfor Джувалу Авива, бывшего сотрудника «Моссада», уже через месяц нашла наши деньги в Швейцарии, в Banque von Ernst & Cie.

Авив сделал все легально, что немало меня удивило – если учесть мои тогдашние представления о банковской тайне в Швейцарии. Швейцарские юристы обратились в суд, агентство дало показания, а суд принял решение арестовать найденные деньги. Но имевшееся на тот момент согласие Мосбизнесбанка – оттуда ведь ушли деньги! – было отозвано при странных обстоятельствах, а Авив (вероятно, небескорыстно) позже переметнулся на сторону Федорова. Еще одно сыскное агентство регулярно присылало нам всякий профессионально оформленный хлам – обычный трюк по «разводу» клиентов.

Джувал Авив сообщил нам, что украденные у банка деньги находятся на личном счете Федорова № 12178 в швейцарском Banque von Ernst & Cie. Похоже, Авив интерпретировал свое расследование как розыск имущества жертв Холокоста, и достигнутые им результаты швейцарское правосудие оценило просто: данные получены из открытых источников, как будто найдены в куче мусора. Тем не менее до принятия окончательного решения швейцарский суд по ходатайству наших юристов заблокировал счета Федорова, и нам осталось всего-то дождаться 1997 года, чтобы по решению суда возвратить присвоенные им деньги, вырученные от продажи того пакета облигаций, который он получил по договору мены с Национальным резервным банком. Но тут начали происходить события, по сравнению с которыми любой лихо закрученный триллер может показаться скучной мыльной оперой.

Глава 4 Операция «Бегущий кабан»

Деньги любят тишину. Особенно грязные

В отличие от геометрии, в реальной жизни параллельные прямые довольно часто пересекаются, и порой весьма причудливо. Это обстоятельство используется в кинематографе, когда в картине можно видеть развитие двух и более историй, которые приходят к одной кульминационной развязке. Классический пример – черная комедия «11:14» с Хилари Суонк и Патриком Суэйзи, где судьбы множества героев сходятся в одном моменте. В данном случае получилось так, что мой жизненный путь пересекся с судьбой классического афериста, бандита и приближенного к власти «решалы» Ашота Егиазаряна.

Ашот родился 24 июля 1965 года в интеллигентной семье завкафедрой промышленности экономического факультета МГУ Геворка Егиазаряна. Окончив папин факультет, Егиазарян недолго поработал инженером в Выставочном объединении «Экспоцентр» на Краснопресненской набережной, затем – на Московском шелковом комбинате имени Свердлова. В возрасте 25 лет юное финансовое дарование возглавило Фонд социально-экономического развития Московского региона, среди учредителей которого были ТОКОбанк, Автобанк, «Московский банковский союз», Академия народного хозяйства СССР и, конечно же, МГУ. В 1993 году Егиазарян с братом Суреном создал Московский национальный банк. Моснацбанк быстро пробился в первую сотню по размеру активов, став при этом четвертым по объему выданных кредитов, гарантированных Минфином. В числе заемщиков упоминались МВД РФ, Федеральная погранслужба, Миноборонпром, Минсвязи.

Летом 1996 года Ашот Егиазарян «зашел» в Уникомбанк, который был создан в 1990 году на базе московского областного отделения Жилсоцбанка и позиционировался как «губернский» банк. Хотя, пожалуй, «зашел» – слишком дипломатичная формулировка. Как в свое время писала «Новая газета», в ее отдел расследований попала запись телефонного разговора между неким большим начальником из ОНЭКСИМбанка (назовем его Х) и его любопытствующей знакомой, также имеющей отношение к миру большого бизнеса (назовем ее Y).

Y: Я хотела выяснить по поводу Егиазаряна. Кто такой? Что за человек, чем занимается?

X: Очень шустрый молодой человек… Я лично с ним не знаком… С одной стороны, он без мыла влез к нам.

Y: Это куда – к вам? В систему, что ли?

X: В систему. В результате у него был Уникомбанк.

Y: А кто он был в «Уникоме»? ‹…›

X: Сидит он там. У него там кабинет. Но он к Уникомбанку не имеет никакого отношения. И не имел. Аккуратнее. Это единственное, что я могу сказать.