Охота к перемене мест - [80]

Еще критики рассортировали сценических персонажей на героев активного социального действия и на тех, кто не кует ничего железного, а больше размышляет. Если герой варит сталь на сцене или в романе, он — герой активный, а если мучительно решает для себя вопросы морали, совести, чести — он пассивный и получает от критиков шишки и синяки.

— Герой без единого изъяна, без теней, — пожимал могучими плечами Мартик, когда они возвращались из театра. — А не ослепит ли зрителя такой яркий источник света? В хирургии при операциях пользуются бестеневой лампой — пинцеты, скальпели и перчатки хирурга лишаются теней. Но к чему искусственно подсвечивать живые лица современников? — не горячась продолжал он философствовать. — Мало отметки «положительный», критика ратовала еще за идеального героя, у которого нимб вокруг головы, а вместо сердца — знак качества. Гегель же утверждает, что мир — это гармония гармонии и дисгармонии, то есть закономерность более сложного порядка, в которую входит беспорядок. И драматург, и режиссер, и ваш брат актер должны понимать, что закономерность и случайность не противоречат, а дополняют друг друга.

Несколько дней она пропускала репетиции, режиссер прогонял сцены, в которых Нонна не была занята, и Мартик провожал ее на киностудию. Ее пригласили на эпизодическую роль в фильме.

Нонна дала почитать сценарий Мартику.

— Фильм мог бы стать намного лучше, если бы сценарист понимал, что произведение искусства нельзя строить на одних закономерностях, они убивают художество.

Нонна очень привязана к кинематографу — заразительно, всемогуще его искусство. Театральному актеру полезно проверить себя перед кинокамерой. Наигрыш, ходульность, нажим, приблизительность чувства — все отпечатывается на пленке. Начинаешь играть мягче, памятуя о том, что на белом полотне или на экране телевизора зритель видит каждую слезинку, каждую морщинку...

А сцена, сцена сохраняет свою первозданную прелесть.

— Я не очень-то люблю слово «играть», — сказала Нонна. — Играть можно в подкидного дурака, на бегах, в футбол, в бездумное до отвращения спортлото. А на сцене нужно и приходится жить.

Сцена рождает непосредственное общение актера со зрителем, чаще вызывает слезы, согласный смех, а иногда и всеобщее потрясение.

В каждом спектакле Нонна ищет и находит новые интонации, начинает самовольничать. После училища она произносила слова, точно следуя знакам препинания, так, как они читаются глазами,, транслировала авторский текст. А нынче она иногда запинается не там, где стоит точка с запятой, а невпопад, как бы подбирая слова, мучительно исповедуясь перед партнером или перед самой собой.

Много вечеров он любовался Нонной из зрительного зала, ждал в полутемном вестибюле, уже опустевшем (пока снимет грим и переоденется), провожал ее домой, или, как она однажды сказала, «к нам домой».

— Сегодня в библиотеке я вспомнил твою кокетливую оговорку «почти», — сказал он как-то. — Заглянул в словарь русского языка. Словарь это слово объясняет: «Так, что немного не достает до чего-либо».

— После такого открытия в языкознании я тебя люблю без всяких оговорок.

Доверчиво-откровенно ее сердце, бесхитростно-откровенно ее тело. Может, эта откровенность порождена сознанием, что она хороша собой, у нее девичья фигура, тренированная занятиями гимнастикой, у нее совсем девичья грудь, она не любит лифчиков, а на сцене не боится смелого декольте и оголенной спины.

Он помнит утро — волосы упали ей на лицо. Она не торопилась вставать и продекламировала чьи-то полузабытые стихи:

Чтоб за золотом волос,

как за частою решеткой,

время тихое плелось

мне неведомой походкой...

Но разве оно тихое, их согласное, взаимное, обоюдное время? И разве это время плетется неведомой им обоим походкой?

Время мчится безоглядно, и они, со дня его прилета, вели отсчет быстротечным дням и ночам, приближающим их к разлуке.

Он помнит утро: Нонна обмолвилась, что они с мужем живут в разных городах и после ее возвращения из Приангарска не виделись. Она сказала, что разочаровалась в человеке, который когда-то смог очаровать ее, восемнадцатилетнюю. И трагедия в том, что этот человек — отец ее трехлетней Дунечки.

— В каждом разочаровании есть и нечто позитивное, — ответил он. — Чем скорее мы разочаруемся в плохом человеке, тем лучше — короче будет наше заблуждение, скорее прояснится истина.

— Для меня истина, что мы с тобой рождены друг для друга.

— Раньше так говорили в чувствительных пьесах. Теперь про нас с тобой сказали бы — оптимальный вариант.

Он спешил перевести разговор в шутку, не хотел, чтобы она перед ним в чем-то исповедовалась, не испытывал любопытства к подробностям ее прежней жизни.

Избегал такого разговора и потому, что почувствовал бы обязанным распространяться о себе вчерашнем и позавчерашнем. Так ли важно все это знать Нонне, даже если до встречи с нею он был в чем-то другим человеком?

Он ни о чем не спрашивал, и Нонна сказала в раздумье:

— Я ему зла не желаю. Но он оказался не тем, за кого я его когда-то приняла. Совсем другой человек. Вот ваш Гена Погодаев любит аналогии с животным миром. Ну, как тебе объяснить? Петух, который пахнет рыбой. Теперь цыплят в каких-то птицесовхозах откармливают рыбной мукой. А кончится тем, что у кур и петухов начнет расти чешуя вместо перьев...