Охота к перемене мест - [79]

Маркаров, помогая Варежке скручивать бинт, сказал:

— Климат мстит тем, кто легкомысленно не хочет с ним считаться, кто не учитывает его особенностей.

— Да, наш климат впечатляет...

Кто знает, не будь таких морозов, электролинейщики не управились бы со своими тросами и кабелями до потепления.

Но с каждым днем все ближе подступала и уже мочила им подошвы многокилометровая полынья, берущая начало у плотины. Начнет набирать силу весеннее солнце, появятся лужи на льду, а там, глядишь, — и промоины.

До этой поры нужно во что бы то ни стало натянуть провода на опоры, убрать их со льда и убраться восвояси самим.

И снова парни из бригады Шестакова не так, как другие строители, прислушивались к сводкам погоды, заглядывали в календарь, всматривались в шкалу термометра.

Все строители мечтали о ранней весне — скорей бы тепло. А электролинейщики надеялись — еще бы одна морозная неделька.

Ранняя весна толкала монтажников в спину, наступала им на пятки.

— Как ты думаешь, Саша, могла бы я изобразить красавицу Весну? — спросила Варежка за обедом.

Шестаков недоуменно посмотрел на нее.

— Меня пригласили в городской парк. На праздник «Проводы Зимы». Обещали сшить наряд из материи солнечных тонов.

— Попробуй изобрази, — сказал он без воодушевления.

— А я отказалась,

— Почему же?

— Не могу же я прогонять Зиму, когда тебе нужны морозы, — она заразительно рассмеялась; глаза ее сделались совсем голубыми. — Что же я, против всей бригады?

Отказ Варежки не остановил подготовки к празднику, и спустя неделю в общежитии слушали радиопередачу «Проводы Зимы».

В городском парке на заснеженной эстраде вспыхнули факелы — это скоморохи доставили на землю яркие солнечные лучи. Все направились к Зиме, большой соломенной кукле; она стояла в печальном одиночестве, прислушиваясь к прощальным колокольчикам троек.

Красавица Весна произнесла заклинание, и Зиму по традиции сожгли на костре под крики, свист и улюлюканье.

31

Самолет шел на посадку. Уже виднелись не только телеграфные столбы, но и резкие косые тени их, отброшенные на снег. Еще минута, и он различил лыжный след; кто-то пропетлял по поляне, как заяц.

Для него праздник начался до того, как он увидел Нонну среди встречающих, в минуту, когда стюардесса оповестила по радио:

— Наш самолет произвел посадку в Свердловском аэропорту. Температура воздуха...

Температура воздуха его мало интересовала. Не все ли равно — сколько градусов мороза или тепла? Главное — дышать одним воздухом с Нонной!

Маркаров отработал на ангарском льду уйму лишних смен, чтобы выкроить этот волшебный отпуск. Одна пересадка, какие-то пять летных часов, и он — в Свердловске, на улице 8 Марта, неподалеку от театра.

Решили: поскольку он будет в Свердловске две недели — прожить все дни безотлучно друг от друга. Каждый час, минуту выкраивать!

После завтрака, приправленного поцелуями и шутками, он провожал ее в театр, а сам отправлялся в библиотеку и ждал, когда окончится репетиция. Он штудировал работы Ленина о русских переселенцах в Сибирь, коротал в читальном зале время с Цицероном, Монтенем, Гегелем.

Нонна заходила за ним в библиотеку после репетиции. Он встречал ее счастливый. Но когда она однажды сильно запоздала, не заметил опоздания.

Обрадованный ее появлением, он при этом оставался под властью только что прочитанных страниц, был озарен чьим-то глубокомыслием и, может быть, самую малость даже раздосадован тем, что вынужденно отрывается от книги, так увлечен был общением с мудрым собеседником.

Она не обижалась — Нонне нравилась его одержимость.

Ранним вечером (ей надо загримироваться, нарядиться) он вновь провожал Нонну до служебного входа в театр.

Много говорили о последней премьере в их театре. Пьеса на производственную тему, а художник спектакля такой махровый реалист, что дальше некуда. С помощью мощных прожекторов и цветных стекол на сцене изображалась мартеновская печь. Она ослепляла не только актеров, но и зрителей, неосмотрительно купивших билеты в первые ряды партера; им бы вместе с биноклями брать напрокат у гардеробщицы синие очки и надевать их с актерами заодно.

Во многих современных пьесах действующие лица аккуратно разделены на положительных и отрицательных.

Имеет ли вообще право на сценическую жизнь пьеса, которую зрителям не захочется посмотреть во второй раз? Нет глубинного постижения характеров, нет психологических загадок, зрителю нечего разгадывать. А пьеса должна быть умнее актера, даже умного актера.

— Я бы написал рецензию на сегодняшний спектакль, если бы умел, — сказал Мартик с сожалением. — Но рецензию, скорее всего, не напечатали бы...

— Станиславский, — напомнила Нонна, — рекомендовал даже в негодяе искать и находить что-то хорошее, в положительном герое — что-то нехорошее. Недостатки — не что иное, как продолжение наших достоинств.

Мартик любит Шукшина, тот не делил своих героев на сорта и этим часто ставил критику в тупик. Егор Прокудин из «Калины красной» — положительный или отрицательный? Не потому ли фильм с трудом добрался до экрана? Многие критики напоминают Мартику их Михеича, который тоже делит всех человеков на две категории: люди со знаком плюс и люди со знаком минус. Это только в сказках разграничено добро и зло, а все страхи и ужасы заканчиваются счастливым концом.