Охота - [15]

— Хорошо. А теперь идите за мной. Вам это понравится.

Он быстрыми шагами ведет меня по узкому проходу, а затем резко поворачивает к дальнему концу библиотеки. На письменном столе рядом с маленьким квадратным окном лежит бинокль. Он берет его и смотрит в окно, раскрыв рот. Я слышу, как во рту у него булькает слюна.

— Я демонстрирую вам, как пользоваться этим биноклем, потому, что вы меня попросили. Я всего лишь выполняю вашу просьбу, — механически произносит он, вращая колесико настройки. — Только потому, что вы меня попросили.

— Эй, — говорю я, — дайте и мне посмотреть.

Он не отвечает, продолжая сосредоточенно пялиться в бинокль. Его брови подняты, как птичьи крылья.

— Вы можете настраивать приближение, вращая это колесико, — бормочет он, — ближе и дальше, ближе и дальше…

— Эй! — повторяю я, на этот раз громче.

— А здесь настройка фокуса, — бормочет он, поглаживая бинокль тонкими пальцами, — давайте я объясню вам, как это работает. Раз уж вы спросили. Это сложно, поэтому давайте я объясню как следует. Может потребоваться какое-то время.

Наконец я вырываю у него бинокль.

Он хватает меня за руку. Я не успел заметить, как это случилось, он двигался слишком быстро. Его ногти вонзаются мне в кожу, и меня начинает мутить от страха при мысли, что вот-вот покажется кровь. Разумеется, он тут же отпускает меня и отходит на пару шагов. Его глаза все еще затуманены, но этот туман быстро рассеивается.

У меня на запястье три отметины от ногтей. Глубокие, но крови, к счастью, нет.

— Извините, — говорит он.

— Не переживайте. — Я убираю руку за спину и ощупываю запястье. Влаги все еще нет: крови все еще нет. Если бы наружу просочилась хоть капля, он уже набросился бы на меня.

— Я достаточно хорошо продемонстрировал вам его работу? — умоляюще спрашивает он. — Вы теперь понимаете, как обращаться с биноклем?

— Думаю, я могу попробовать.

— Может быть, еще одна демонстрация могла бы…

— Нет, я справлюсь. — Держа бинокль за спиной, я поворачиваюсь и смотрю в окно. Светит ущербная луна, скрытая облаками, и ее болезненный скудный свет льется на землю. — И что же я должен увидеть?

Он молчит, и я разворачиваюсь к нему. На мгновение его глаза вновь подергиваются пеленой.

— Геперов, — шепчет он.

Я не хочу, чтобы он ходил за мной и надоедал своими просьбами устроить еще одну «демонстрацию», поэтому жду, пока он уйдет. Мне страшно и жутко интересно. Я беру бинокль. Мне никогда раньше не приходилось видеть геперов за исключением членов моей семьи.

Сначала я даже не знаю, что надо искать. Потом сквозь просвет в облаках на землю падает поток лунного света. Я медленно передвигаю бинокль. Кактус, камень, ничего…

Вдалеке, сливаясь с пейзажем, стоит несколько глиняных хижин. Деревня геперов. Думаю, до нее где-то миля. В центре деревни — что-то вроде пруда, искусственного, разумеется, ни один водоем тут долго не продержится. Никакого движения. Глиняные хижины столь же непримечательны, как и пустыня вокруг них.

А потом я кое-что замечаю.

Над хижинами что-то поблескивает, отражая лунный свет, и постепенно до меня доходит: деревня накрыта прозрачным куполом. Он поднимается высоко, где-то на пятьдесят ярдов в самой высокой точке, и окружает всю деревню.

Естественно. Теперь все понятно.

Без купола геперы стали бы легкой добычей. Что удержало бы людей от того, чтобы напасть на них в ночи, когда они спят без всякой защиты? Кто смог бы устоять перед участием в пире, если бы лакомство не было полностью отгорожено от мира? Они бы не прожили и часа, если бы не этот купол.

Я смотрю на глиняные хижины, разыскивая признаки жизни. Но все тихо. Геперы спят. Сегодня я их не увижу.

Из одной хижины выходит гепер.

Даже при помощи бинокля я немногое могу разглядеть. Тонкая фигурка идет к пруду; это самка. Кажется, у нее в руках что-то вроде ведра. Подойдя к пруду, она наклоняется и зачерпывает воду. Я вожусь с настройками, пока мне не удается сделать изображение резче. Я ее узнаю — это та же геперка, которую показывали по телевизору, та, которая вытянула шар с номером.

Я смотрю, как она встает, делает глоток воды из сложенных ладоней. Она долго стоит неподвижно спиной ко мне и глядит куда-то в сторону восточных гор. Потом наклоняется, зачерпывает ладонями воду и делает еще глоток. Ее движения, даже такие простые, изящны и уверенны. Неожиданно она резко поворачивается в мою сторону, и я отшатываюсь. Возможно, она заметила блеск линз бинокля. Но нет, она смотрит мимо меня, на здание Института. Я увеличиваю ее лицо. Вот эти глаза, которые я видел раньше, цветом напоминающие бурый ствол дерева.

Вскоре она поворачивается и исчезает за порогом хижины.

Четыре ночи до Охоты

Мне интересно, что это за библиотека, в которой меня поселили, и я собираюсь не спать днем, чтобы это выяснить. Но события ночи меня вымотали, и, едва присев прочитать содержимое конверта, я просыпаюсь через много часов.

Кто-то стучит в дверь. Захваченный врасплох, я подпрыгиваю, сердце бешено бьется.

— Минуточку! — кричу я.

Снаружи что-то бормочут в ответ.

От страха я окончательно просыпаюсь и понимаю: мое лицо. Я не готов. Я ощупываю подбородок: щетина пробивается сквозь кожу. Едва-едва, но достаточно, чтобы ее заметить. А что у меня с глазами? Не покраснели ли они от усталости? И надо ли мне помыться и отбелить клыки?