Ох уж эти Шелли - [2]

Что осталось? Проверить наличие трещоток и дубинок, да и разогнать весь этот вонючий сброд по участкам.

— Молодцы.

— Рады стараться.

— Вольно. Разойтись по местам. — Суперинтендант проследил за последней скрывшейся за дверьми синей спиной и, сладко потянувшись, только теперь заметил притулившегося в углу агента Гарри Александра Нокса.

— А, это ты, мой мальчик, что привело тебя на Уайтхолл? — Вильсон прищурился отчего стал похож на здоровенного рыжего кота. Должно быть, для устрашения подчиненных суперинтендант отрастил пышные, торчащие во все стороны рыжие усищи, когда Вильсон ел или разговаривал, мохнатые усы шевелились, так что создавалось впечатление, будто у него под носом не пышные усы, а какое-то животное вроде взъерошенной белки. Да, усищи рыжие, а глазищи зеленые и хитрые. Такому коту на зуб не попадись, вмиг проглотит. То, что он только что отпустил с миром готовых к выволочке констеблей, нисколько не успокоило нервного Нокса. Даже наоборот, после того как Вильсон определил бедолагу в тайную полицию, ни дня у него не проходило без того, чтобы несчастный не подумал, как вернуться к нормальной полицейской рутине. Служить в полиции, конечно, скучно, ходи себе по одному и тому же маршруту да знай по сторонам поглядывай. Зимой, летом, весной или осенью в любую погоду, работа простая, каждый дурак справится. Другое дело — задание, данное Ноксу якшаться с господами литераторами и их жадными издателями. Народишко — нарочно не придумаешь: ушлые, наглые, нахрапистые или, наоборот, не в меру робкие, такие, что готовы в обморок грохнуться от первого грубого слова. А уж чего-чего, а бранных слов он там наслушался, сапожники так не выражаются, как иные господа литераторы. Иному, с позволения сказать, автору, в приличный дом двери не откроют. Что он такого написал? Тьфу — и растереть! А тут такого павлина из себя скорчит, смотреть противно, губку выпятит, брюшко выставит, думает, что, если скорчить из себя этакого Байрона, то за умного как-нибудь сойдет, а копнешь такого поглубже — фетюк и цена ему грош в базарный день. Другой же — человек талантливый, скромный и богобоязненный, является в контору словно за милостыней, корчится, кашляет, в глаза господам издателям заглядывает. Смотреть противно: ну как можно так унижаться, нося под жилетом, аккурат напротив, сердца рукопись, которой цены нет — подлинное сокровище? Этого бедолагу вурдалак-издатель разденет донага, а потом еще и благодарить заставит.

В былые годы еще по молодости Гарри Нокс тоже пытался стишками баловаться, читал, читал, даже от учебы отказался, потому как учеба эта от романов отвлекала, ему же не терпелось узнать, что там дальше произойдет, чем в конце концов дело закончится. Дурак! Сейчас был бы стряпчим, имел бы свою контору. Когда опомнился, сообразил, что потерял, поздно было.

Вот так Гарри Нокс и дошел до полицейской службы, сначала, как все, на улицах патрулировал, где от холода чуть все себе не отморозил, продрог, озяб и прямо во время обхода зашел в кабак, да и принял там малость для согрева. Конечно, во время службы пьянка не допустима, но да он по-другому все равно бы не выдюжил, потому как непривычен весь день по морозу ходить. Вот в том кабаке его и сцапал рыжий суперинтендант, зыркнул на несчастного Нокса своим зеленым кошачьим оком, пронял горе-констебля начальственный взор до самых печенок, так что весь дурной хмель в мгновение ока из головы вышел. Вытянулся по струнке смирно бедолага Гарри Александр Нокс, куда глаза виноватые деть не знает, а суперинтендант только что не мяукает от радости, что подчиненного на горячем споймал, знай, вокруг его незначительной персоны круги нарезает. Глаза сверкают, усищи врастопырку, только хвоста не хватает, но да хвост Нокс себе как раз живо вообразил, да так явственно, что совсем ему от этого плохо стало.

Нокс вытаращился на Вильсона, вздохнуть не смеет, боится, как бы гад сивушные пары не учуял, на месте замер, не дышит, а потом мухи перед глазами замелькали — раз, и темнота, только глаза зеленые кошачьи светятся.

Потом Ноксу сказали, что он в обморок грохнулся, суперинтендант его, полудохлого, собственноручно положил в карету и в участок привез. Самое странное, что в тот день, угощая Нокса горячим травяным взваром с патокой, рассказал ему Вильсон, что де есть при полиции особенная структура "полиция тайная", вроде той, что обычно при королевских дворах держат. И набирает туда Вильсон толковых парней. Нокс ему для этого дела вполне подходит, потому как грамотный и даже в университете какое-то время обучался. Кроме того, — Вильсон прищурился, внимательно вглядываясь в боящегося пошевелиться констебля, — кроме того, ему, суперинтенданту, доложили, что Нокс известный книгочей поэтому и пост он ему подыскал соответствующий — наборщиком в издательство "Лакингтон, Хьюз, Хардинг, Мейвор и Джонс".

Нокс поначалу даже подумал, что, может, оно и неплохо, что работать теперь будет не на лютом ветру, не в снег и дождь, а в чистеньком теплом издательстве и общаться станет с небожителями, издателями да писателями известными. Официально хитрый Вильсон уволил его из полиции, запретив рассказывать о своем задании, и буквально на следующий день Нокс заступил на предложенную ему должность помощника типографского наборщика.