Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2 - [72]

Идея шумопеленгатора лежала на поверхности. О прекрасной слышимости под водой Бубнов знал не понаслышке, и почему до такого простого решения он не додумался?

В воображении конструктора мгновенно нарисовалась картинка, как в ночном мраке его «Акула» погружается у выхода из фарватер вражеской базы. До рассвета время есть, все расчеты сделаны заранее. На поверхности нет даже перископа. Шум винтов корабля противника, все напряжены. Пеленг совпадает с расчетным — команда на пуск. Увернуться от мчащейся со скоростью сорока узлов мины невозможно.

— Микрофон с поворотным устройством и наушники, — потрясенно произнес Иван Григорьевич, — как все просто!

— Не совсем просто, но задача решаемая. Вообще-то можно обойтись без механики и отверстий в корпусе, но об этом позже, — о фазированной антенне и точной пеленгации по минимуму сигнала Федотов распространиться не собирался.

Против опасений идея эхолота «проскочила» без затруднений — клиент был готов слушать. Отраженный от дна зондирующий импульс инициировал повторный импульс магнитостриктора и щелчок в наушниках оператора.

— Иван Григорьевич, обратите внимание, при глубине в сто метров мы получим семь щелчков в секунду. На десятиметровой — семьдесят пять. Если до дна один метр, наш прибор буквально завизжит. Глубину можно отображать цифрами на специальной радиолампе, но на первом этапе достаточно определения на слух частоту щелчков. А теперь перейдем к «глазам» лодки.

Перед мысленным взором строителя подводных кораблей проплывала феерическая картина. В толще вод крадется вражеская субмарина. В какой-то момент ее шумы засекает акустик и выдает командиру азимут. Остается узнать расстояние. Гидролокатор выстреливает короткий импульс и на приборе появляется расстояние до цели. Участь противника решена!

И опять ноющая боль в груди — это могла бы быть его идея. Гидролокатору совсем необязателен магнитосктриктор, достаточно той же гидравлической сирены, тем более мембранного излучателя. Можно обойтись и без всякого цифрового индикатора, человек с музыкальным слухом оценит расстояние не хуже механизма.

Иван Григорьевич знал о своей слабости. Знал, маялся, но не позволял себе поддаваться зависти — спасибо Иоанну Кронштадскому, нашедшему слова от его беды.

Благодаря Иоанну, Бубнов сейчас по доброму завидовал Федотову — того совершенно не мучали такие проблемы. Повезло человеку. А еще Иван Григорьевич был уверен, что будет вспоминать и вспоминать все нюансы этого разговора, Слишком много было необычного в директоре «Русского Радио».

По дороге в гостиницу примерно то же самое думал об Иване Федотов. Сложный человек. Сложный и талантливый, эти два свойства частенько умещаются в людях незаурядных.

Это надо же! Проект «Барса» вчерне был уже готов, а на дворе только 1906-й год. В Союзе лодки аналогичного класса спустили на воду только к тридцатому году.

Самое же отрадное в другом — Бубнов согласился с доводами Федотова, что с сонарами надо повременить и никак эту тему не муссировать. Чем дольше потенциальный супостат не задумывается о перспективах использования субмарин, тем лучше подготовится российский подводный флот, а знание о сонарах в этом смысле могут противника подтолкнуть.

— Борис Степанович, о сонарах знаем только мы с вами, а о магнитострикторах Роберт Густавович забудет. Это я вам обещаю твердо, но с вас шумопеленгатор и эхолот.

Чего-то подобного Федотов ожидал. Не мог главный конструктор субмарин Российского флота не сесть на шею. В итоге, после недолгих препирательств, пришли к приемлемому решению — Федотов через год выдаст размеры будущих железяк, а году эдак к двенадцатому продемонстрирует работающие макеты.

— Почему у 1912-ому?

— Будем считать, что за пять лет никто до такого не додумается.

Не забыл Борис и о сварке корпусов.

— Иван Григорьевич, вы обратили внимание, что корпус подводного линкора гладкий и без клепки? Приезжайте к нам в первопрестольную, посмотрите на наши опыты по электрической сварке рам автомобилей, Может, где и пригодится.

В конце разговора Борис настоятельно посоветовал Бубнову проверить торпеды на точность хода после погружения на глубину.

«Появятся после проверки вопросы? Конечно, появятся. Отбрешемся, не впервой. Скажем, мол, инженерная интуиция и… плевать, одним словом».

Первый вопрос у Бубнова родился, когда Федотов уже дрых в московским поезде — Иван Григорьевич так и не спросил, где Федотову довелось стоять за перископом. В том, что он стоял на мостике боевого корабля, сомнений у него не было — человек, вживую не видевший работу перископа, не мог так уверенно класть руки на воображаемые рукоятки горизонтального обзора.

Чуть погодя возникли и другие, но теперь Бубнов не волновался. Никуда Федотов не денется, кстати, и сварку посмотреть стоило, но только после проверки торпед.

Глава 12 Наши в Женеве

1906 г. ноябрь.

Июльское восстание в Свеаборге и Кронштадте Федотов благополучно не застал, зато по возвращению из Питера его закружил вихрь неотложных дел. Надо было контролировать выполнение огромного заказа от европейцев. Второй в очереди стояла разработка двигателя. С дизелем, который Борис упорно называл тринклером, дело сдвинулось, но с бензиновым мотором непрерывной чередой валились проблемы. А еще неоновая реклама и цифровые индикаторы, документацию на которые надо было передать Мишенину в Женеву, и многое, многое другое. Где-то на задворках телепался зверевский пулемет и звуковое кино. Не забывал Федотов и своего предка — дед Иван нагонял своих сверстников занятиями на дому, и его образование требовало немалого времени.