Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2 - [37]

За ответом далеко ходить не пришлось: эти неукротимые личности были перед глазами и кроме ненависти к режиму они ни на что иное способны не были. По сути дела, перед Сталиным встал вопрос — или он «пожирает детей революции», или они окончательно добивают государство.

Тогда же Федотов припомнил «деточек» революции конца ХХ века. Отодвинутые от кормушки они люто ненавидели и прежнюю власть, и «отодвигателей». К ним Федотов отнес Борю Немцова и драпанувшего из России телеведущего Женьку Киселева, а чуток позже припомнил министерскую тетку со странной фамилией то ли Хаканда, то ли что-то совсем неприличное.

Получалось, что в какие бы одежды не рядились настоящие, стопроцентные революционеры (демократические или коммунистические), кроме ненависти к своей стране они ничем не блистали. Не все, конечно, но по-настоящему упертые были невменяемы по самые гланды.

Тогда-то и зародилась у Бориса бредовая мысль ускорить процесс «пожирания детишек». Что будет, если после увольнения с работы товарища Романова, быстренько подсобить большевикам с прочими эсерами взять власть, попутно переколошматив самых одиозных революционеров и их противников? Доподлинного ответа на этот вопрос Борис не знал, но справедливо предполагал, что хуже точно не будет, ибо накал противостояния будет снижен. В минусах была потеря нескольких тысяч, а может даже десятков тысяч образованных людей. Для России этакое безобразие, конечно, болезненно, но, во-первых, со стороны левых в числе жертв в основном окажутся «литераторы», которых в стране явное перепроизводство, а, во-вторых, гражданская война и разруха обойдутся в тысячи раз дороже.

Естественным образом возникла идея подготовить к этому общественное мнение. Не уподобляться же большевикам, рискнувшим разом отменить основополагающие принципы мироустройства. Разрыва функций нам не надо, ибо чревато. Разумнее всего охмурение прокатывало через «подрывную литературу», срывающую маски со звериных рож демократов всех времен и народов. Нельзя было забывать и о умопомрачительной тупости самодержавия, а то, не дай бог, возбужденный народишко кинется громить только кадетов с эсерами и большевиками, а это несправедливо. Если уж мочить, то всех поровну.

— Такого экстрима нам, Димон, не надо, а легальная партия как бы сама собой напросилась. На нее придется раскошелиться, а пару подпольных нарисуем на бумаге. Для массовки. Посадим троих пейсателей и станут они оповещать матушку Россию о проведенных съездах и пленумах, освещать фракционную борьбу и прочее туды-сюды. Для солидности опубликуем отчеты о расходовании очень неслабых средств, чай не жмоты. Опять же катком прокатимся по европейской социал-демократии и героическому тевтонскому духу. Сам пару статеек напишу, — раздухарился Старый. Одним словом, оттянемся по-полной.

— Уу-у-у, ну и вой поднимется! — от восторга Димон не заметил, как завыл голодным волком, на что тут же откликнулся соседский Трезор.

— Ага, заодно и Гитлера замочим, ибо не хрен в бункере травиться.

— Старый, предлагаю за РКП!

— Рабоче-крестьянская партия? — догадался Федотов. — Между прочим, неплохо звучит. Поддерживаю. За союз рабочих и крестьян!

Посуда традиционно встретилась в пространстве между двумя подвыпившими чудаками из другой эпохи, после чего оба увлеченно оприходовали подогретое в громадной сковороде фирменное блюдо мадам Мишениной.

— Ты так и не сказал, зачем нам моторы, — пережевывая ароматную баранину, Димон не упустил главную мысль.

— Для поддержки штанов.

Прозвучало весомо и как бы даже закончено, но зная пристрастия поддатого Старого к позерству, Димон терпеливо ждал продолжения, которое не заставило себя ждать.

— Если сейчас взяться за разработку двигуна, то к шестнадцатому году что-то дельное сварганим. В итоге заработаем хорошие деньги. Это раз! — Борис зажал мизинец левой руки. — К тому времени пробьем заказ на артиллерийские тягачи и в нужный момент поставим на них башни, о которых заранее ни одна душа знать не будет. Это два! — Борис зажал второй палец, — В итоге, в час «Ч» твои бойцы сядут на десяток колесных танков и на сотню БТР-ров. Это три!

Перед Зверевым разворачивалась феерическая картина. Дымя соляркой и утробно рыча моторами, из заводских ворот выползает колонна приземистых бронемашин, равносильная танковой армии грядущих времен.

— Степанович! — морпех с опаской посмотрел на левую руку Федотова, где еще оставались два потенциальных сюрприза.

— Да нормально все, Димон, — Старый успокаивающе махнул рукой, правда правой, что еще больше укрепило морпеха в его подозрениях, — с такой силой тебя ни одна собака не сковырнет. Главное не дрейфить. Расставишь свои бронеходы как учили классики — телеграф, телефон, вокзал и капец котятам. Столица наша. Планшетов боевых действий я тебе не обещаю, но рация на каждой машине — сам понимаешь, какая это сила!

Дмитрий Павлович отдавал себе отчет в том, что Старого сейчас заносит, но всего год назад, в этой же избе, этот инженер самозабвенно заливал о радиостанциях. Эффект оказался даже большим, нежели им всем представлялось. Отчего же и сейчас не поверить? Ну бог с ними, с колесными танками, но зная развитие бронетехники они по-любому сделают бронированные машины, равных которым в этом времени не будет. В разыгравшемся воображении рисовалась продолжение в виде рейдов по тылам противника.