Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2 - [23]

— Наше все, — мастер по достоинству оценил новое словосочетание, — тогда ствол режем под карабин, — глянув на морпеха, мастер тяжко вздохнул, — да откель тебе знать, что из казачьей винтовки сейчас готовится карабин? Как раз твой длины ствол. Колька, подь сюда, смотри, что надо делать, — сменил гнев на милость старый мастер.

В итоге у морпеха появилась семизарядный карабин с оптикой, которая была куплена в магазине. Оказывается, вот уже лет двадцать, как их ставили на охотничьи ружья. Самое главное, прозвучало в финале — мастер был не против тряхнуть стариной и сделать совсем новый винтарь.

— Ты, паря, только из Африки своей вернись, — напутствовал морпеха оружейник.

Не были забыты и патроны Их с аптекарской точностью перезарядили бездымным порохом из одной партии. Для мосинок боеприпасы изготовили двух типов: под нормальный и дозвуковой выстрелы. В последнем случае винтовка, что называется «шептала», но убойность оставляла желать лучшего.

Сегодня каждая тройка была вооружена двумя мосинками и одной берданкой, а по результатам испытаний Зверев планировал внести коррективы.

Пронзительный голос разносчика газет напомнил о Гиляровском с Катериной, — «Как они там в Европе?»

Дядька Гиляй должен был заниматься печатью, а Белова секретарскими обязанностями и редактированием федотровских фантазий.

За неделю до отъезда в Европу, в офисе на Кудринско-Садовой, Дима застал в хлам расстроенную Катерину. Поникшая голова, покрасневшие глаза, а на столе раскрытая рукопись очередного творения Федотова. При этом слезливостью девушка отнюдь не отличалась, скорее наоборот.

После переправки за границу ее двоюродного братца, Зверев невольно взял над ней шефство. Ничего особенного. Иногда просто ободряющая улыбка, иногда коробка шоколадных конфет или редкое письмецо от Ивана.

Взгляд на рукопись: «Ага, последняя, пятая. Дает, стахановец, но что с Катькой?» — невольно захотелось прикрыть девушку от невзгод.

— Кто обидел нашу девочку, отчего у нее такие красные глазки, неужели Борис Степанович? — прозвучало и дурашливо и, одновременно, с угрозой.

— Нет, что вы, господин Федотов меня любит, но, Господи, в каком же безбожном мире вы жили!? — Катерина в отчаянии покачала головой.

Есть несколько стандартных реакций на внезапную угрозу. Одни впадают в агрессию, другие в истерику, а третьи замирают, пытаясь понять, откуда исходит угроза.

На счастье у бывшего морпеха сейчас сработала последняя. Застывшее лицо стало похоже на маску и неизвестно, что бы последовало дальше, но, не поднимая глаз, девушка продолжила:

— Я не понимаю, зачем вы выдумали такой страшный мир, неужели в Чили все так ужасно? Дмитрий Павлович, а ведь это ваши словечки, — последнее прозвучало с укором.

«Уф, пронесло! — Димон, конечно, бы выкрутился, но на счастье тревога оказалась ложной.

— Из чего же это следует?

Девушка посмотрела на морпеха, как его мама частенько глядела на его отца, а тот как-то объяснил, что так на людей смотрят только председатели пионерской дружины.

— Нежели я не заметила, что еще год назад только вы говорили на языке ваших отморозков? — отморозков прозвучало с отвращением. — А сейчас такое мелькает даже у господина Мишенина.

Испохабившему весь русский язык крыть было нечем, поэтому сославшись на просьбу Федотова просмотреть рукопись, он ретировался.

Еще читая четвертую книгу, Зверев отметил уверенный сдвиг в сторону классики дешевого приключенческого чтива.

Борис разродился пространным описанием экспансии человечества в космос. Гигантские транспорты разбрасывали колонистов по закоулкам галактики. Часть кораблей провалилась в черные дыры, часть сгорела в пламени голубых гигантов, но большинство добрались до цели, и размороженные колонисты пустили корни на новых планетах.

Попутно давалась физика черных дыр и прочей муры из будущего. Естественно так, чтобы местные ученые не кинулись на авторов с сывороткой правды в виде традиционной дыбы.

Некоторым колонистам не повезло и они деградировали до махрового средневековья, но большинство объединилось в звездные империи, среди которых Славия занимала далеко не последнее место.

Антураж классический — непрерывные предательства, драки с соседями, инсургентами и очень нехорошими чужими. Не забыл Федотов и о космопиратах, ватагами шныряющих по фронтирам.

В центре повествования молодой и бестолковый герой. Едва высунув нос из своей норы, он тут же отгребает от судьбы-злодейки. Далее следует каскад пору-бандитских приключений, в результате которых герой попадает в школу космодесанта, откуда выпускается подающим надежды литехой. Плакатная классика: «В армии из тебя сделают человека», выпирала из всех щелей.

«А чё, такое подростки заглотят только в путь. Опять же, до зеленых соплей патриотично, а вместо отморозка из трущоб, паренек из обедневшей дворянской семьи. Другого здесь не поймут», — таковой была оценка морпеха.

Книга закончилась ожидаемо — вместо награждения, герою грозит пожизненное, но выверт судьбы и герой снова в седле. Ага, в седле штурмовика штрафной эскадрильи, отражающей экспансию чужих.

«И что Катька цепляется к нашим словечкам? — Ворчал про себя Зверев. — Зато теперь каждый шкет знает — без гравицапы пепелац не полетит. С другой стороны, в чем-то она права. Хрен поймешь, что значит это его: «Повышение вероятности туннелирования постиндустриального фазового барьера». Не забыть, бы спросить Федотова».