Ограбление казино - [21]

— Мы с Джинни тогда не были женаты, — сказал Барри.

— Барри, — ответил Стив. — Вы с Джинни с твоих двенадцати лет женаты, не забыл? Просто раньше в церковь не заруливали, и все. Джинни только скажет: «Прыгай», — ты ей одно: «А надо высоко?»

— А вот и нет, — сказал Барри.

— Говоришь-говоришь, — сказал Стив. — Бокс бросил, потому что Джинни не хотела, чтоб тебе морду калечили.

— Не поэтому, — сказал Барри. — Я бросил, потому что никуда не годился.

— Кто был первачом в полутяжелом в шестьдесят третьем? — поинтересовался Стив.

— Ладно, ладно, — сказал Барри. — Недолго он чемпионом продержался.

— Кто — он? — спросил Стив. — Забыл, как звать.

— Когда мы дрались с ним, его по-другому звали, — ответил Барри.

— Ну да, — сказал Стив. — А, вспомнил. Теннессийский Бобби Уокер. Вот как. Сколько ты с ним продержался?

— То было раньше, — сказал Барри.

— Не сильно раньше, — ответил Стив. — Двенадцать — и отправил его в технический нокаут, а потом еще пятнадцать, и он тебя разделал. А кто был тот чувак на «Тикондероге»?[9]

— Ты мне Джеки напоминаешь, — сказал Барри.

— Я тебе Джинни напоминаю, — отозвался Стив.

— Он на меня вечно напускался, совсем как ты, — сказал Барри. — Вечером, когда меня Уокер побил? Говно, блядь, из него так и перло, мне аж неприятно стало. Тот мудак мне в глаз заехал, а этот еще и ковырялся там всю ночь.

— Ты ему то же самое сделал — до того, — сказал Стив.

— От этого не легче, — ответил Барри. — Мудак об одном только думает — на сколько его выставили. А мне обидно.

— Надо было головой его, — сказал Стив.

— Я пытался, — ответил Барри. — Не вышло. Он слишком пригибался. Знаешь чего? Мне вот что в Марки нравилось. Он ни разу не видел, как я дерусь. А вы все видали.

— И знали, что ты бросил, потому что зассал, — сказал Стив. — Это ничего.

— Я никуда не годился, — сказал Барри. — Есть такие ребята, знаешь.

— Знаю, — ответил Стив.

— Ни фига ты не знаешь, — сказал Барри. — Ты как Джеки. Не буду я этого делать. У меня ничего против Марки нет. Не знаю, чего он с этой блондинкой разошелся.

— Барри, — сказал Стив. — Не были они женаты. Просто у них все тянулось долго. Она тебя просто обламывала. Не хотела с тобой ебаться, а обижать тебя ей тоже не хотелось.

— Нет, — сказал Барри, — может, ладно, только у Марки никогда ничего надолго не бывало. Он бы скорей женился, чем ебаться с кем попало, ему же плевать. Он не плохой засранец.

— Нет, — подтвердил Стив, — не плохой. Просто с девками мудило.

— Мне он все равно нравится, — сказал Барри.

— Мне тоже, — сказал Стив. — Я так Джеки и сказал. Сам — я сам не хочу такого, знаешь? Очень не в жилу мне это было. Марки — не плохой засранец. Я ему так и сказал, говорю: «Слушай, я раньше на этого чувака работал время от времени. Мы с Барри. Черт, даже не знаю. Он ко мне всегда нормально относился».

— Диллон там тоже был, да? — спросил Барри.

— Диллон был, — подтвердил Стив. — Весь белый как простыня, блядь, сидит молчком, даже не сопит — в последний раз уж, наверно. Шелудивые собаки, наверно, не так болеют, как Диллон.

— Они оба хороши, — сказал Барри. — Мудачье.

— Не знаю, — сказал Стив.

— Я знаю, — сказал Барри. — Мы с Джеки познакомились еще до Диллона. Я на Диллона не работал после того, как работал… после того, как с Джеки познакомился. Джеки работать не надо было. Оба они одинаковы.

— А какая разница? — спросил Стив.

— Ты ж Диллона знаешь, — сказал Барри.

— Ну, — кивнул Стив.

— И Джеки ты знаешь, — сказал Барри.

— Ну, — кивнул Стив.

— И знаешь, как Диллон сейчас выглядит, — сказал Барри. — И это потому, что болеет. — Неважно он выглядит, — подтвердил Стив.

— А Джеки всегда такой был, — сказал Барри. — Всегда. Глаза те же.

— А-а, — сказал Стив.

— Точно тебе говорю, — сказал Барри. — Без балды. Я для этого чувака кое-что делал. Когда бои устраивают и прочее, знаешь что? На спор, он тогда и сто тридцать не весил, а с собой не носил ничего, всегда же видно, да?

— Ну, — подтвердил Стив.

— Говнюк же, — сказал Барри. — Всегда был маленький говнюк. А вокруг полно шкафов. А хрустов у него было. И еще знаешь? Никто никогда мозги ему не еб. Никто. Ни офицеры, никто. А знаешь почему? Он тогда выглядел точно так же, как Диллон сейчас. По глазам видно. Будто его кто-то ударил. Только ему не больно и он не падает. Стоит, и все. И никто его не определял, такой же гондон, как кто угодно. А теперь Диллон болеет — и вот так же выглядит. Не верю я этому чуваку.

— Он порядочный, — сказал Стив.

— Он подлый гондон, — сказал Барри.

— А не похоже, — сказал Стив. — Ко мне нормально отнесся. Что бы ни спрашивал, он нормально относился.

— А что ты спрашивал? — спросил Барри. — И что он сказал?

— Я ему сказал, — ответил Стив, — говорю: «Слушай, мне Марки вроде как нравится». А он: «Я знаю. Всем нравится. Отличный он чувак. Я ему как-то говорю: „Марки, ты просишь девок поебаться, а сам ебаться даже не хочешь“. Так и сказал». И знаешь, что он мне говорит? Джеки такой: «Я, — говорит, — держу себя в форме. А кроме того, откуда мне знать, блядь, что не хочу телку ебать, если я ее не выебу? Только потом пойму, после». Сам-то я думаю, — сказал Стив, — я думаю, чувак боится, что где-то телка есть на свете такая, которая пойдет ебаться, а он помрет и так ее и не спросит. Джеки так и сказал: «Чуваку больше пизды перепадает, чем унитазу».