Огонек в сердце - [7]

Но кем она, например, хотела бы работать, Лиза не знала. А потому обычно она завидовала Ленке, которая мечтала объездить весь мир и уверенно собиралась поступать на иняз.

Иногда Лизе хотелось быть учителем, потому что ей нравилось, как ведут себя учителя, как они много знают и как некоторые из них хорошо умеют об интересных вещах рассказать. Только работать ей хотелось бы с младшими классами, потому что дети этого возраста ещё верят взрослым, не спорят, а слушают, раскрыв рты.

Иногда ей хотелось стать актрисой. Сниматься в кино. Чтобы прожить не одну – свою собственную – жизнь, а несколько. Много-много чужих жизней. Прочувствовать и печаль, и радость, и страдания, и счастье, и любовь, и горе, и выразить их так, чтобы зрители плакали. Или хотя бы стать танцовщицей и выступать с гастролями по всему миру. Не просто путешествовать самой по себе, а чтобы её приглашали, селили в гостиницах и отелях, встречали в аэропортах с цветами.

Или – художницей. Лиза в детстве проучилась три года в Пряжинской художественной школе, и педагоги всегда говорили её маме, что у Лизы есть несомненный талант.

Иногда же ей казалось, что, может быть, действительно права именно Галя, и не надо читать много умных книжек, как делает Лена, а просто нужно найти себе какого-нибудь хорошего парня, желательно, студента, желательно, из обеспеченной семьи, и тогда все её мечты о собственном доме и саде, о красивой одежде и личном косметологе станут явью?

Но на этом месте, как всегда, возникала загвоздка. Дело в том… что Лиза не считала себя красивой. Каждый раз, когда она смотрелась в зеркало, ей постоянно казалось, что нос у неё слишком простоват, волосы – не очень густые, плечи у неё широковаты, а талия, как говорила всегда про неё старшая сестра, начинается от подмышек и продолжается до колен. Что нет у неё ни симпатичного личика, ни хорошей фигуры. А ещё, она совершенно не умеет одеваться и не умеет себя вести в компании, а попросту говоря, жутко стесняется. А потому, если и встретит она какого-нибудь талантливого, красивого парня из обеспеченной семьи, то он просто не заметит её, пройдёт мимо.

Во вторник между русским и историей Лиза с Леной сидели на подоконнике в рекреации второго этажа.

– Я вчера всю ночь думала о перемещениях в другие миры, – вещала Давыдова, – и я поняла, что…

Но Лиза её не слушала. Ей казалось, что жизнь её кончена – окончательно и бесповоротно. И если уж говорить о перемещениях, то она бы хотела немедленно, сию секунду, повзрослеть, обнаружить себя студенткой университета, высокой, красивой и уверенной в себе, как Светка Пахомова. И чтобы никакой этой самой Светки рядом с ней не было! Да и Васи тоже. А был бы кто-нибудь другой, гораздо красивее Васи, и влюблённый в неё.

У Лены зазвонил мобильный телефон, и она, недовольно прервав свой пассаж о перемещениях во времени, ответила на звонок. Направилась в сторону туалетов, где было потише и можно было поговорить. Лиза осталась сидеть на подоконнике одна.

«Хорошо Ленке, – грустно думала она, – живёт в своих фантазиях. Ей там тепло и уютно. А я тут сиди, мучайся, страдай…»

– Старкова, а вы правда с Давыдовой вместе одни в квартире живёте? Вам предки снимают? – неожиданно раздалось у неё над ухом.

Лиза подняла голову на говорящего и… И чуть с подоконника не сверзилась. Перед ней стоял не кто иной, как плод её мечтаний, страданий и мучений, её лирический герой – Вася Рябов.

– Да… Нет… В смысле, мы ещё с Катей Зайцевой живём, – растерянно промямлила Лиза, краснея и пытаясь оправиться от смущения.

– А где? Можно к тебе в гости напроситься?

Вася Рябов САМ подошёл к ней, САМ заговорил и САМ предложил встретиться вне школы. Обратил на неё внимание!

«Конечно!» – едва не крикнула Лиза, не веря своему счастью, но вовремя взяла себя в руки и более или менее спокойно ответила:

– Приходи. Чкалова, 40—72.

– Я буду в шесть, – хитро улыбнулся Вася и испарился.

– Юнг, Карл Густав, выделил у человека четыре психических функции: мышление, интуицию, чувства и ощущения. Он считал, что в каждом человеке ведущей функцией является только одна из них, при этом есть одна подавленная и две, так сказать, развитых в средней степени. Так вот, у тебя ведущей является функция чувств. Ты совсем потеряла голову со своим Рябовым. Тебе так не кажется? – с этими словами с широкого кухонного подоконника воззрилась на Лизу Лена. – А интеллект у тебя, как мне кажется, слегка подавлен. По крайней мере, сейчас.

Лиза, которая к приходу Васи отчаянно пыталась навести в кухне идеальный порядок, даже половую тряпку отложила и выпрямилась:

– То есть я – дура, да? Так уж прямо и говори, а не приплетай сюда своего Юнга!

– Заметь, это сказала ты! А я этого вовсе не говорила. У меня, например, тоже ведущая психическая функция – не интеллект, а интуиция. Я думаю, я могу предвидеть будущее.

– Так вот и предвидь его! Если ты мне ещё раз скажешь, что я – дура, предвидь, что дальше случится, – грозно сообщила Лиза, упирая руки в бока и принимая воинственную позу.

– Почему ты так остро всё воспринимаешь? Просто я хочу сказать, что мы с тобой – разные люди, и теперь я поняла, в чём именно эта разница заключается. Ты живёшь чувствами, для тебя это самое главное в жизни. Катька наша, например, живёт интеллектом, она интеллектуально познаёт мир. Если ты ещё не обратила внимание, то она всегда только рассуждает. Ни чувств у неё никаких, как у тебя, ни божественных откровений, как у меня. А я – мистик!