Огонь желания (Ласковая дикарка) - [45]

– Больше ты во мне не сомневайся, Дикая Кошка, – серьезно сказал он. – Это оскорбляет мою честь.

– Больше никогда, – пообещала она.

– А теперь умойся. Сейчас я оденусь, и мы пойдем и подарим Черному Котлу новую рабыню.

Она одарила его улыбкой, согревшей его сердце до самых глубин.

* * *

Если воины не совершали набеги, то уходили на охоту, заготавливая мясо на зиму. Зима установилась быстро и была суровой. За ночь замерзла речка, валил сильный снег и дул такой страшный ветер, что трудно было что-нибудь разобрать на расстоянии двух шагов. Деревня была окружена со всех сторон горами, поэтому здесь не бушевала буря, но все равно Таня не могла припомнить такой зимы в Пенсильвании. Несколько сантиметров снега заставляли жизнь города замедлить свой ход, ползти, если не сказать остановиться совсем. Здесь же снег лежал не просто слоем в несколько сантиметров. Его высота измерялась метрами, и если вдруг тебя занесло снегом, тебе придется ждать до весны, пока можно будет снова свободно двигаться.

Дни становились короче, а походка замедлялась. Однажды Таня ходила проведать своих родителей. Она осторожно шла по льду и снегу к дому Черного Котла. Как обычно, детеныши пантеры бежали рядом с ней. Теперь они подросли, но не стали менее игривыми. Пантера много с ними занимался и достиг кое-каких результатов, однако они по-прежнему был очень шумными плутами.

Таня и Мелисса коротали время, занимаясь шитьем одежды для своих будущих малышей. В отличие от Тани, Мелисса чувствовала себя плохо как эмоционально, так и физически. Казалось, что ее беременность протекает вовсе не хорошо. Очень часто она не могла нормально есть, и у нее постоянно болела спина. Ее кожа приобрела желтоватый болезненный цвет, она не набирала должного веса. Таня сильно волновалась за нее.

Когда Пантера не присутствовал на собрании вместе с другими воинами, то находился в основном дома. Мелисса больше не нервничала в его присутствии, и они втроем спокойно проводили время.

Пантера начал мастерить люльку для своего малыша. Час за часом он с любовью подбирал дерево и искусно вырезал на нем различные фигурки. Он также соорудил рамку для люльки, чтобы Таня могла привязывать ее к своей спине или спине лошади. Таня покрыла люльку кожей и обтянула ее мягкой шкурой, а потом украсила творение рук Пантеры бусинками. Пока она шила крошечные мокасины и одеяла, Пантера вырезал из дерева маленькие игрушки и погремушки. Он даже сделал крошечные фигурки, нанизал их на нитку и привязал к люльке, чтобы они могли развлечь его малыша. Игрушки, в своем красочном наряде, будут танцевать и греметь на легком ветерке, и пока малыш будет слишком маленьким, чтобы держать в руках погремушку, он будет наблюдать за ними и слушать их звон.

Дни были короткие, и обычно стояла мрачная, погода или было слишком холодно, чтобы что-то делать на воздухе. За стенами хижины завывал ветер. После наполненных делами лета и осени размеренный шаг зимы не устраивал Таню. Единственное, что ей по-настоящему нравилось, это длинные зимние ночи, когда она лежала в объятиях Пантеры, крепко прижавшись к нему, а он ночь за ночью доказывал ей свою любовь.

Декабрь близился к концу. Впервые Таня с Мелиссой проведут Рождество не со своими семьями. Здесь не отмечали этого праздника, не пели рождественские гимны, не ели яичный крем и не жгли полено в сочельник. Здесь не было подарков в ярких обертках и не совершали праздничных покупок. Здесь не прятали до поры и не заворачивали подарки, не было нарядной елки и зажженных свеч. Никто не посещал церковных служб, не устраивал праздничных обедов, когда столы ломились под тяжестью индейки, приправ, сладких тыквенных пирогов с изюмом и миндалем.

Таня так вошла в роль жены Пантеры, что абсолютно не представляла, когда наступит Рождество. Однако для Мелиссы все было по-другому. Она понимала, что приближается время праздников, но она, как все индейцы, теперь отсчитывала время по луне и временам года, а не по дням.

Мелисса, с другой стороны, постоянно делала надсечки на куске коры и таким образом отсчитывала дни с момента их появления в индейском лагере.

– До Рождества остается всего лишь семь дней, – однажды днем между делом заметила она.

– Что ты сказала? – переспросила ее Таня.

– Только неделя до Рождества, – повторила Мелисса, тяжело вздохнув. – Интересно, Рождество отмечают без нас? Наверное, да.

Таня подняла брови от удивления, а потом задумчиво сказала:

– Да, я тоже так думаю. Ты поэтому такая хмурая в последнее время? Я думаю, это потому, что тебе нездоровится.

– Мне кажется, и потому, и по-другому. А ты не скучаешь по Рождеству, Таня? – Глаза Мелиссы наполнились слезами.

Таня с трудом сглотнула.

– Я скучаю по своей семье. Я даже скучаю по Джулии, как бы ни раздражала она временами. – Она засмеялась, содрогаясь.

– Жаль, что индейцы не отмечают Рождество, жаловалась Мелисса. – Мне бы хотелось хотя бы украсить маленькую елку, съесть чашку яичного крема, пообщаться с приятелями…

Голос Мелиссы умолк в отчаянии. Таня резко затрясла головой, отгоняя печальные мысли и чувства.

– Лучше об этом не думать, Мелисса, – посоветовала она. – Хотя я сейчас отдала бы мешок золота в обмен на ножку индейки. Беременность определенно улучшает аппетит.