Огонь войны - [9]

Союн Сулейман крепко задумался, обхватив руками бритую голову. Капитан закурил трубку и открыл иллюминатор. Молчание нарушил Бехбит:

— Кто-то доносит о нашем грузе…

— Да! И этот соглядатай среди нас! — Командир ударил по столу ладонью. — Ведь только при погрузке стало известно, что повезут на катере. А прежде знали мы с тобой да еще комиссар Крайнов. Неужели…

Он не решался высказать подозрение, замолчал. Капитана позвали наверх. Так в этот день ни к чему и не пришли.

Наутро Союн с Бехбитом еще раз допросили захваченного лутчека. Тот мялся, скулил, но толком ничего не сказал.

— Расстрелять его — и все! — вгорячах бросил Бехбит, когда Курта Сулюка увели.

— С этим не запоздаем, — остановил друга командир. — Здесь кроется целый клубок, а этот — всего лишь ниточка… Понимаешь, боится он кого-то, потому и молчит.

Бехбит понемногу остыл. В голове клином засела мысль о том, что где-то рядом предатель и все дело может сорваться. Мрачен, задумчив был и молодой командир.

К вечеру встала полная луна. Тихо, безветренно было над широкой, пустынной Аму-Дарьей. В лучах месяца тусклым серебром отливали волны. Катер шел посередине реки, тщательно выбирая фарватер. Нелегко вести судно в темноте, без маяков на берегу и бакенов на отмелях. Но капитан Горбунов, старый опытный амударьинец, хорошо знал реку. Во вторую ночь пути, так же как и в первую, он почти не спал, то и дело сам брался за штурвальное колесо. К утру потянулись берега, густо поросшие камышом. Капитан, посоветовавшись с Союном, решил сделать остановку.

Надо было выбрать место, безопасное на случай нападения со стороны берега. Еще некоторое время катер разрезал встречные волны. Потом справа по борту показался зеленый остров, протянувшийся как раз посреди русла реки. В одном месте узкий залив вдавался глубоко в сушу. Капитан знал эти места и уверенно направил катер прямо в залив. Бросили якорь. Густые высокие камыши скрыли суденышка чуть ли не до верха трубы.

Закончив осмотр залива, Союн Сулейман спустился в каюту. Вдвоем с Бехбитом они склонились над картой берегов Аму-Дарьи. Вдруг хлопнула крышка люка, по трапу загрохотали торопливые шаги.

— Товарищ командир! — В каюту почти свалился один из матросов, русский парень. — Смотрите! Убежал этот, как его… басмач в общем! — И он бросил на стол обрывки ремня, которым были связаны руки пленника.

Вскочив с места, Союн и Бехбит схватили обрывки ремня.

— Ножом обрезаны! — первым сказал Бехбит.

Союн Сулейман, за ним оба парня бегом поднялись на палубу.

— Кто на посту? — резко крикнул Союн.

— Я, товарищ командир! — Нурягды Беззаветный встал по команде «смирно», приклад винтовки к ноге.

— Выведите арестованного! — приказал командир.

Нурягды ответил: «Есть!» — и хотел было повериться кругом, но вдруг заметил в руках Союна обрывки ремня — и замер с открытым ртом и остановившимися глазами.

— Что?! — прищурившись, сквозь стиснутые зубы спросил Союн Сулейман. — Проверяли, в каком состоянии арестованный?

— Н-н-нет, товарищ… командир, — выдавил из себя побледневший, как холст, боец… — Когда принимал пост, осмотрел только лестницу из трюма. Мемик сказал: «Следи, чтобы с берега никто…»

— По возвращении будете преданы суду революционного трибунала! — оборвал его командир.

Позвали Мемика, сменившегося утром. Усиленно протирая заспанные глаза, он доложил, что ночью арестованный был на месте. Опросили всю команду. Никто не слышал всплеска, не видел, чтобы с катера бежал человек. Обыскали все уголки — Курт Сулюк исчез, точно растворился в воздухе.

Отпустив всех, Союн Сулейман прошел в носовую часть катера и, засунув пальцы за ремень, уставился в неподвижную стену камыша на берегу. Голова горела от тревожных, вихрем проносящихся мыслей. Где враг?

— Товарищ командир!

Союн обернулся — капитан с мостика подзывал его к себе.

— Новая беда: бак с горючим кто-то пробил. Плыть дальше не на чем…

Союн похолодел. «Проверяли?» — одними губами спросил у капитана. Тот кивнул головой. Союн Сулейман местом пригласил его в каюту. Здесь сидел Бехбит — хмурый, с потемневшим лицом. Он уже знал о несчастье с горючим.

— Так чья же это работа? — Союн как бы спросил вслух самого себя, но глаза его вдруг впились в капитана.

Тот понял его мысль, побагровел и, отвернувшись, глухо проговорил:

— Если вы о команде — то ручаюсь за каждого. Жизнью ручаюсь! Впрочем, проверьте! И расстреляйте меня, — старик ударил себя в грудь кулаком, — если найдете среди команды предателя!

— Нурягды, конечно, тоже не виноват, — сказал после минутного молчания Бехбит. — Парень молодой, неосмотрительный.

— Тогда что же, Мемик? — отозвался Союн Сулейман. — Дисциплинированный красноармеец, в роте на лучшем счету…

— Остается Вельмурад-мерген… — Бехбит не докончил: он вспомнил, что Вельмурада рекомендовал сам командир.

Они переглянулись. Хотя Союн и не подозревал земляка, ко все-таки ему пришло на память: Вельмурада он знал еще с Керки, однако в роте этот боец появился не так давно.

— Ну что, в самом деле? — Молодой командир нашел силы улыбнуться. — Может, проверим друг друга? Прямо по пословице: «На пахоте земля жестка — бык косится на быка». Найдем подлеца, пусть готовится к смерти заранее. Думать же о другом надо. Как быть? Ни дальше плыть, ни вернуться…