Огонь войны - [12]

— Понял теперь, что надо делать? — спросил Бехбит. Парень молча, с улыбкой на костлявом лице, кивнул головой. — Прощай же! — Бехбит протянул руку. — Жди, встретимся наверняка. Недолго осталось!

Выйдя из зарослей тополя, Бехбит направился в ту сторожу, откуда доносилось теплое дыхание песков. Луна закатилась, край неба на востоке посинел, потом порозовел. С первыми лучами солнца Бехбит вышел на край пустыни. Тесной кучкой здесь стояли полуразрушенные купола гробниц. От них в пески тянулась узкая тропинка. Вот куст саксаула, верхушка обломана. Сбоку тропинки ка песке чуть виднеются следы широких верблюжьих лап. Здесь недавно прошел караван!

Потянулись барханы, аул и кромка зелени у берега скрылись из виду. Бехбит шагал, не чувствуя усталости, переваливая через барханы, издали примечая кусты саксаула со сломанными верхушками, двигаясь напрямик от одного к другому. Солнце поднялось и палило нещадно, во рту пересохло. Барханы простирались вокруг.

«Без передышки движутся», — подумал Бехбит с удовлетворением, но и с некоторым беспокойством.

Было тихо. Горячий легкий ветерок доносил запахи засохших трав. Вдруг впереди послышался лошадиный топот. С тревогой оглядевшись, Бехбит увидел всадника: он поднялся на бархан, и его фигура четко вырисовывалась на фоне бледно-голубого неба. Бехбит камнем упал на песок, распластался, точно ящерица. Неизвестный всадник — бородатый, в светло-синей чалме — тоже остановился, торопливо соскочил с коня, рывком снял винтовку из-за спины. Свел коня за куст, сам стал на колено и выстрелил раз, другой… Бехбит, прижимаясь к земле и сплевывая песок, быстро пополз к нему. Приподнял голову, взглянул в ту сторону, куда стрелял всадник в синей чалме. Так и есть! Цепочка верблюдов поднималась на дальний бархан. Четверо в защитных гимнастерках и фуражках шагали по сторонам и только после третьего выстрела схватились за винтовки и залегли, а дехканин в халате и папахе завернул верблюдов и погнал вниз, в лощину. Бехбит разглядел и стрелявшего; то был Шукур Данавсыз, один из самых свирепых и отчаянных лутчеков мирахура. Обозлившись на неудачу первых выстрелов, он палил теперь не переставая.

Бехбит подкрался сзади, обеими руками крепко схватил врага за горло, рванул на себя. Лутчек опрокинулся навзничь, выронил винтовку. Бехбит всем телом навалился ему на лицо и грудь, придавил к земле раскинутые руки…

ОВЦА БЕЖИТ К ВОЛКУ В ЗУБЫ

В поисках каравана с оружием отряд лутчеков, возглавляемый мирахуром, второй день рыскал среди барханов. Была осмотрена каждая тропа, опрошены все пастухи, встреченные со стадами в песках. Но никто не знал о большевистском караване.

Утро второго дня близилось к концу. Мирахур с хмурым неподвижным лицом ехал, опустив поводья. Конные лутчеки двигались поодаль нестройной гурьбой. И вдруг мирахур замер в седле, приложив козырьком руку к глазам, засмотрелся вдаль. На горизонте он заметил тонкую струйку дыма.

— Эй, ты! — грубо окликнул он одного из всадников — начальника десятка. Тот подъехал. — Погляди: в самом деле дым идет?

Онбеги сощурил заплывшие глаза, повертелся в седле, но ничего не ответил.

— Что же ты? — в нетерпении крикнул мирахур. — Тьфу, проклятый! Мансур! — Он махнул рукой другому всаднику, в папахе и засаленном английском френче. — Погляди-ка, видишь дым?

— Вижу, ваша милость! — Лутчек хищно улыбнулся, оскалив гнилые зубы. — Это уж, наверно, они, красные…

— Ха, пожалуй, верно! Эй, онбеги! — И он приказал десятскому с группой всадников обойти стороной место, где виднелся дым, ударить с тыла по тем, кто там находится.

— Вай! — обрадованно гикнул тот. — Овца бежит к волку в зубы! А ну, ребята! — Хлестнув лошадь, он поскакал в сторону со своим десятком.

Мирахур с остальными тоже прибавил ходу. «Как же с ним расправиться? — думал он, вспоминая Бехбита, которого считал уже пойманным. — Шкуру содрать с живого? Или, может, к хвостам коней привязать?»

Так и не придумав достойной казни врагу, мирахур с отрядом в несколько десятков человек мчался с бархана на бархан. Солнце поднялось уже совсем высоко. Наконец, взобравшись на гребень крутого бугра, они увидели в довольно широкой плоской котловине группу людей вокруг костра. Чуть поодаль паслись верблюды с вьюками на спинах и четыре нерасседланных коня.

Четыре коня — как раз то, что докосил лазутчик! Правда, на людях у костра не видно красноармейских гимнастерок и фуражек… Переоделись!

— Вперед! Да поможет нам Али — сподвижник пророка! — Выдернув из ножен кривую саблю, мирахур замахал ею над головой! Конь под ним приподнялся на дыбы, заплясал на месте — и рванулся вперед.

Лутчеки с гиканьем и визгом, размахивая саблями, ножами, винтовками, поскакали нестройной кучей. Вымахав низину, стали развертываться полумесяцем.

Люди у костра заметили опасность и похватали ружья. Треснуло несколько выстрелов, один из лутчеков покатился на землю, еще под одним споткнулась лошадь.

Вытаращив глаза и пошевеливая колючими усами, пригнувшись над гривой коня, мирахур очутился позади лутчеков, которые, словно волки на отару, накинулись на людей у костра. Разгоряченный конь вынес мирахура прямо на человека в шелковом халате и персидской смушковой папахе конусом. Человек палил из маузера и что-то кричал.