Огонь в темной ночи - [32]
Солнце заливало улицы. Железнодорожная станция и проспект опустели. Блондинка, попавшая на проспект с одной из боковых улочек, остановилась на мгновение в раздумье, не решаясь подставить лицо беспощадному солнцу, и побрела вдоль домов в поисках тени. Походка у нее была ленивая и манерная. Силвио наморщил нос, прилаживая очки, и проводил ее взглядом. На лице его отразилось восхищение. Отец встряхнул полы пиджака, проветривая под мышками, и тяжело дышал. Да, жара дает себя знать, хотя лето и кончилось. Звезды, наверное, сбились с пути. Все пошло вкривь и вкось. Теперь, когда их никто не слышит, надо сделать парню выговор. Поговорить с ним начистоту. Но тут они очутились в центре Байши, где толпа служащих и портних помешала ему начать разговор. Поравнявшись с тюрьмой, откуда дорога поворачивала на Монтес Кларос, сеньор Мендоса, уже не опасаясь, что его затолкают или остановят на полуслове, замедлил шаг. Самое время объясниться. Платок тут же стал мокрым, едва он провел по лбу.
— Неблагодарный!
Силвио посмотрел на него с видом оскорбленной невинности. Ну ничего, сейчас ему все станет ясно.
— Неблагодарный! Зачем, спрашивается, я приношу ради тебя такие жертвы? Чтобы ты заставлял меня краснеть от стыда? В учреждении, да еще государственном, среди примерных работников, ты читаешь дурацкие стишки, навлекая на меня презрение любого, кто это заметит! Ты совсем лишился ума, растерял остатки здравого смысла, парень, забыл о долге! И это после того, как я все перевернул, чтобы найти тебе приличную работу в одной конторе со мной…
Лишь когда отец замолчал, чтобы перевести дух, Силвио догадался, что эта речь, слышанная уже столько раз, относится к нему. Он знал эти слова наизусть: учреждение, примерные работники и пресловутый «здравый смысл». Но вдруг что-то неясное и мимолетное молнией сверкнуло в его мозгу. Силвио уже не замечал солидной фигуры отца. Он немного отстал, взгляд его затуманился, а отец в изумлении смотрел на него, не веря своим глазам. О ночь… Еще одно слово, и образ будет у него в руках. Сеньор Салвадор, слишком раздраженный, чтобы обругать сына всеми подходящими к этому случаю словами, в конце концов смирился с тем, что тот пренебрег его выговором.
Дома их ожидал обед на веранде. Сняв пиджак и подтяжки, засучив рукава, сеньор Салвадор восседал на плетеном стуле, и этот обед на открытом воздухе, под сенью несущей прохладу зелени был для него истинным вознаграждением за служебные добродетели. С веранды открывался вид на проспект, на университет и новые кварталы. Проспект с пальмовыми деревьями и фонтанами, вагончиками трамваев, прохожими, казавшимися сверху не больше муравьев. Муравьев… Отсюда, с высоты, сеньор Мендоса мнил себя гигантом, победителем. Все принадлежало ему. Автомобили напоминали детские игрушки. Поднося ко рту ложку прозрачного бульона, он с презрением думал об этом суетящемся мире в миниатюре, о мире, у которого не было ни обеда в установленный час, ни солидного жалованья, хранящегося в государственных сейфах. Ах нет, к счастью, его жизнь протекала спокойно. Впрочем, жить в городе можно только в тихом районе. Он не завидовал этому проспекту с бешено мчащимися автомобилями. Его удивляло, как это люди могут безмятежно спать, не имея твердой уверенности в том, что они получат пенсию. Только сын, хотя и пристроенный на тепленькое местечко, время от времени вносил беспокойство в его упорядоченное существование.
Служанка подала козидо. Силвио не доел полтарелки супа. Заметив это, мать собралась было пожурить его, но, когда увидела страдальческий взгляд мужа, слова замерли у нее на губах. Сеньор Салвадор ерзал на стуле, держась рукой за поясницу.
— Почки?.. — С сочувствием спросила сеньора Мендоса.
Он кивнул, болезненно морщась.
— Почки и крестец.
— Почему ты никак не решишься ездить на трамвае? Эти хождения пешком тебя доконают.
— Да уж, эти хождения… Мне необходим покой. А сегодня у меня уже испорчено настроение.
Понимая намек, мать попыталась уклониться от неприятного разговора.
— Не ешь мяса.
— Ты права, лучше его не есть.
Но кусок нежной, словно тающей во рту телятины, который жена положила на тарелку сына, раздразнил его аппетит.
— А если мне все же взять немного мяса? Только один кусочек, чтобы попробовать, какое оно на вкус.
В соседнем доме заиграло радио. Исполняли самбу. Прекрасная телятина! Прекрасная самба! Боже мой, как хорошо, должно быть, во время карнавала в Рио!.. Черт побери, что-то у него на лице слишком добродушное выражение. Сын не заслуживает скорого прощения. Смотреть противно, как он ест. Силвио едва прикасался к деликатесам, с миной девицы, мечтающей при луне. Сеньор Мендоса никогда не видел, чтобы сын, как подобает взрослому, рассудительному человеку, радовался вкусной еде за обедом. Он ее не заслуживал. Да и сумеет ли когда-нибудь заслужить? А ведь какое будущее само плыло в руки этому лоботрясу! Богатейший торговый дом прямо здесь, в Коимбре, с обильной клиентурой и выгодными торговыми сделками, а после того, как он два месяца управлял там делами, фирма чуть было не обанкротилась. Он едва не выбросил в море целое состояние! Даже если его ткнуть носом в слитки золота, он и на них будет смотреть с эдаким скучающим видом, витая в облаках. Сидя за прилавком, Силвио увлеченно листал журналы с фотографиями голых женщин и книги, которые ухитрялся отыскивать всеми правдами и неправдами; книги, горы книг, он даже прятал их под пол. Однажды сеньор Мендоса сжег всю эту мерзость, устроив аутодафе. А парень, ко всему равнодушный, эдакий сосунок, держащийся за материнский подол, упрямо твердил свое: единственное его желание — учиться в университете. Стать доктором! Да этих паршивых докторишек всюду хоть пруд пруди, и редко кто из них дослуживается до пенсии. Раз уж этот непутевый чуть не угробил торговое предприятие, — надо ему, хочет он того или нет, поступить на службу. И вот сеньор Салвадор стал наведываться в обувной магазин, в надежде, что там появится вакансия. Вся семья в сборе, под одной крышей, и хозяйка дома угощает их отличным обедом. Жизнь была бы просто восхитительна, если бы боль в почках не вгрызалась зубами в бока, как собака. Да еще сын не давал ему наслаждаться покоем. Владелец обувного магазина в конце концов отказал Силвио в работе, вежливо сказав его отцу:
Новеллы португальских писателей А. Рибейро, Ж. М. Феррейра де Кастро, Ж. Гомес Феррейра, Ж. Родригес Мигейс и др.Почти все вошедшие в сборник рассказы были написаны и изданы до 25 апреля 1974 года. И лишь некоторые из них посвящены событиям португальской революции 1974 года.
Роман португальского писателя Фернандо Наморы «Живущие в подполье» относится к произведениям, которые прочитывают, что называется, не переводя дыхания. Книга захватывает с первых же строк. Между тем это не многоплановый роман с калейдоскопом острых коллизий и не детективная повесть, построенная на сложной, запутанной интриге. Роман «Живущие в подполье» привлекает большим гражданским звучанием и вполне может быть отнесен к лучшим произведениям неореалистического направления в португальской литературе.
Из сборника «Современная португальская новелла» Издательство «Прогресс» Москва 1977.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.