Огонь в темной ночи - [123]

Она подождала, думая, что он ответит на намек любезностью, но Сеабра оставался безучастным. Девушка лишний раз поняла, насколько он провинциален, если не смог найти слов для такой небольшой хитрости, и к тому же подвержен всевозможным страхам перед лицом циничных и разочарованных жизнью женщин из большого города, не стыдившихся, как это делала Ирена, называть вещи своими именами. Да, Коимбра — старый прогнивший городишко. Его разъедают лиризм и условности. Здесь даже люди, считающие себя опытными, по сути дела, дети. Ему необходимо покинуть Коимбру на следующий же год. Пожалуй, не составит труда убедить деда в том, что ему необходимо переехать в Лиссабон. В столице он найдет тысячи Ирен, белокурых, смуглых, сведущих в жизни, которым не заказано, когда они должны вернуться домой, и готовых идти куда угодно, где мужчине будет приятно пропусти с ними время.

Официант принес кофе. Сеабра не знал, ждать ли ее, пока она выпьет, чтобы оплатить его и потом уже уйти. Пока Сеабра смотрел, как она небольшими глотками пьет кофе, он заметил, что свет, проскальзывавший в помещение, когда кто-то открывал дверь, подчеркивал усталость на лице девушки.

— Вы весьма неразговорчивы, Сеабра! Я даже начинаю думать, что разочаровалась бы в вас, если бы узнала вас поближе…

— А вы хотели бы?

— Да… Я в самом деле начала было интересоваться вами, но теперь, после того, что я вам сказала, у меня есть некоторые сомнения.

Сеабра поднял руку к тесному воротнику. Он должен дать урок этой высокомерной девице. Однако позже. Возможно, его ждут сейчас в университете.

— Сегодня я слишком занят.

— Мужчина, мой дорогой Сеабра, никогда не оправдывается. Грубые и карающие — вот какими они себя любят. Сейчас я потеряла еще одну взятку.

«В конце концов, что ты из себя представляешь — старую развалину, скелет?» — вот какой ответ заслуживала она, и Сеабра почувствовал себя почти удовлетворенным от такой мысли.

— Теперь поговорим всерьез, — сказала она, понизив голос, — я понимаю, что вы сегодня не в форме. Все вы сейчас в водовороте событий с этой игрой в забастовку. Смешно. Но эта игра имеет цену, особенно для вашего друга, некоего Жулио.

— Что вы хотите сказать?

— Я бываю в разных местах и слышала кое-что. — И от слов ее повеяло чем-то черствым. — Я слышала, что один тип обвинил его в нападении на университет. У его девушки есть брат? Я подозреваю, а быть может, мне сказали — уже не помню точно, — что в ближайшие дни ожидается движение против забастовки и что этим случаем воспользуются, чтобы схватить вашего друга. Я думаю, если бы его взяли раньше, то страсти накалились бы еще больше. Мне кажется, что тогда его никогда не выпустят, а вы как считаете? Но я слишком разговорилась. Сплетничаю, как баба.

Сеабра бросил деньги на стол и встал. Он весь горел. Он предупредит Жулио об угрозе, он спасет его. И эта перспектива личного триумфа взволновала его больше, чем сама новость. На его плечи выпала огромная ответственность, ничего не требуя взамен, судьба, избравшая его для такой миссии, имела для того свои причины.

Бледный, он коротко, но торжественно попрощался с девушкой.

— Вы только что оказали нам услугу.

Девушка посмотрела ему вслед.

Сеабра торопливо обежал несколько мест, где мог встретить Жулио. Друг должен как можно скорее покинуть Коимбру, и, может быть, навсегда. Он уже приготовил несколько убедительных доводов, чтобы преодолеть его возможное желание остаться в городе. Он напомнит Жулио, что жертвы и гордость оправданны лишь тогда, когда невозможно достичь цели другими средствами.

«Героизм — маскировка страха или безрассудства. Устоять перед этим соблазном не так легко, как кажется», — с наслаждением повторял он фразу, чтобы не забыть ее в подходящий момент. Кроме того, останется он, Зе Мария и еще добрая полдюжина товарищей, проявивших себя в эти бурные дни. Останется он, Сеабра! Эта мысль пробуждала в нем одновременно и ликование и страх.

Жулио, однако, не было ни в одном из тех мест, где его обычно можно было найти, и по мере того, как поиск становился бесплодным, у Сеабры гас драматический пыл, вызванный новостью Ирены. Его вмешательство казалось ему теперь менее значимым и менее впечатляющим. Поэтому он вспомнил, что можно пойти к Мариане, чтобы хоть с кем-то поделиться своей тревогой.

Мать девушки посмотрела на него довольно недружелюбно и пошла сообщить о его приходе. Спустя несколько минут на пороге появилась Мариана; увидев его, она тихо закрыла дверь и осталась стоять, слегка облокотившись о дверной косяк. Было ясно, что Сеабра пришел с какими-то новостями. Свет, пробивавшийся через небольшие оконца, казалось, фокусировался на ее фигуре. Сеабра пылко, с воодушевлением рассказал ей о происшедшем.

— Ив самом деле необходимо, чтобы он скрылся? — медленно спросила она, сжав губы.

— Речь идет не о бегстве, Мариана. Это элементарная предосторожность.

Он увидел, как по щекам девушки покатились крупные слезы. Она даже не пыталась скрыть их и плакала без всякого стеснения.

Сеабра даже подумал, что ей жалко саму себя. Мариана, сознавая непостоянство Жулио, знала, что если он уедет, то навсегда. Может быть, это будет поводом, которого так не хватало Жулио, чтобы вновь пуститься в странствия, позволяющие ему вновь начать жизнь множество раз и всегда в новом обличье. В этот момент Мариана была только женщиной.