Огонь в крови - [22]

— Подержи котелок с водой, Жермен, — велела она. Бросив полуиспуганный взгляд на Джесса, экономка быстро заговорила по-французски:

— Ты никогда раньше не лечила полуголых мужчин! Нужно было приказать ковбоям отнести его на кухню, — повар сделал бы все что нужно. Ты все это вытворяешь, потому что хочешь его! Глупая прихоть школьницы!

— Почему-то мне кажется, что прикосновения мисс Лиссы гораздо нежнее и осторожнее, чем у повара, каковы бы ни были ее мотивы, — отозвался Джесс на том же языке.

Говорил он бегло и совершенно без акцента.

Жермен Шанно едва не уронила котелок. Лицо мгновенно залилось багровой краской, еще более темной, чем кровавая вода в котелке. Она явно была вне себя от бешенства, но нашла силы промолчать.

Лисса поспешно отдернула руку с тряпкой и тоже покраснела.

— Где это, спрашивается, вы научились французскому?

— Не там, где вы, — насмешливо бросил Джесс.

— Несомненно, поскольку я закончила школу для девочек — Академию мисс Джефферсон, в Сент-Луисе. Каждая леди обязана уметь объясняться по-французски, чтобы не скомпрометировать себя в обществе, — протараторила она, явно имитируя наставницу. — А где вы приобрели столь необходимые знания?

Джесс пожал плечами, но тут же сморщился, когда Лисса возобновила свое занятие:

— Северная Африка. Я был во Французском легионе.

— Французский Иностранный легион?!

Глаза Лиссы стали такими же круглыми и огромными, как мексиканские золотые монеты.

— Это вовсе не так романтично, как кажется, — сухо сообщил он и тут же сменил тему: — Вы зашивали когда-нибудь раны?

Лисса вздрогнула, но смело посмотрела ему прямо в глаза.

— На своем веку успела вышить десятки подушек, — объявила она и, с трудом сглотнув, добавила: — По-моему, особой разницы нет. Кровь я смыла.

Она встала и начала разыскивать в аптечном шкафчике нитку с иголкой.

Джесс, наблюдая за ней, заметил, как еле заметно дрожат руки девушки. Несмотря на это, она оставалась удивительно спокойной и хладнокровной при виде такого количества крови.

— Большинство женщин, которых я знал, впали бы в истерику и предоставили бы мне выкарабкиваться самому. Уж не припомню, сколько собственных ран мне пришлось зашить.

— Думаю, лучше позволить мне позаботиться об этом, — сказала Лисса, прижимая к его боку чистое полотенце. Может, хоть немного помедленнее течь будет, — вздохнула она, исподтишка рассматривая бронзовые мускулистые руки и грудь, испещренные в нескольких местах небольшими белыми шрамами.

Какая жалость, что такое прекрасное тело изуродовано!

Жар снова опалил щеки Лиссы, и она с трудом оторвала взгляд от могучих мышц и островков жестких черных волос. Правда, если не слишком присматриваться, шрамы почти неразличимы и только придавали Джессу еще более экзотично-мужественный вид. Лисса с трудом подавила желание провести ладонью по этой широкой груди:

— Вижу, вы и вправду вели жизнь вполне соответствующую вашей репутации опасного человека.

— Да, жизнь довольно распутную и сомнительную, — цинично улыбнулся Джесс, словно прочтя ее мысли, наблюдая, как щеки девушки в который уже раз порозовели.

Лисса с сомнением оглядела иглу с ниткой и едко •заметила:

— Не выводите меня из себя, вам же хуже придется.

— Я вывожу вас из себя и заставляю нервничать, потому что запретный плод сладок. Вы попросту заинтригованы, поэтому и нарушаете все правила приличия.

Он перевел взгляд на Жермен: та поджала губы, но все-таки сказала:

— Он правду говорит, Лисса. Тебе следовало бы оставить его в покое.

Вы хотите именно этого, Джесс. Чтобы вас оставили в покое? — поддразнила она, потянувшись к оставленной на столе иголке.

Не обращая внимания на издевку, Джесс отнял от раны смоченное в холодной воде полотенце.

— То, что человек хочет, имеет весьма мало общего с тем, что получает. Лучше зашейте рану и покончим с этим.

Сначала я должна все протереть раствором карболки.

Джесс сцепил зубы, но не пошевелился, пока Лисса лила едкую жидкость на зияющий разрез.

— Удивительно стоическая личность. Это в вас индейская кровь говорит?

— Нет, испанская. Мать была наполовину мексиканкой, помните? Чертовски несгибаемый народ.

Набрав в грудь побольше воздуха, Лисса продернула нитку, проколола кожу еще раз, сделала первый стежок. Проколоть. Продернуть. Затянуть. Проколоть. Продернуть. Затянуть. Она повторяла эти движения снова и снова, сшивая рваные края рассеченной плоти. Джесс молча терпел, ничего не выказывая, как ему больно, — только на лбу выступили крупные капли пота.

— Надеюсь, вы не собираетесь грохнуться в обморок и испортить всю мою работу? — осведомилась Лисса.

— Нет. Бренди обладает удивительной способностью восстанавливать силы, — процедил он сквозь сжатые зубы, пока Лисса закрепляла нитку.

— Ну вот, не так уж и тяжело, если учесть, что я делала это впервые, — задумчиво протянула Лисса.

— Вам легко говорить, — возразил он, поднимая руку и осторожно пробуя согнуться.

— Чем вы орудовали — плетеной реатой или туарегской саблей?

— Вышивальной иголкой номер семь, — ехидно отрезала Лисса.

Оторвав несколько полосок чистой ткани на бинты, она взглянула на окончательно испорченную рубашку и повернулась к домоправительнице.