Огонь Прометея - [48]

Вскинув голову, Годвин в отчаянии огляделся и лишь сейчас заметил преследователя. В этом не было ничего удивительного. Заметить небольшой скафандр в тени корпуса удалявшейся станции было невозможно, и только теперь, когда кривизна орбиты, наконец, увела станцию ниже, лучи солнца, вырвавшись из-за нее, заставили вспыхнуть оболочку скафандра их преследователя яркой искрой на фоне черного неба.

Находившийся внутри скафандра человек все поставил на карту и, похоже, выигрывал свою ставку. Используя небольшую массу скафандра и его мощный реактивный двигатель, он с каждой секундой сокращал расстояние между собой и катером.

Годвин проклял себя за непростительную оплошность, за то, что оставил в шкафу переходного тамбура два неповрежденных скафандра, хотя ему ничего не стоило вывести их из строя перед посадкой в катер.

Вскоре Годвин понял, что их настоящие неприятности только начинаются. Преследовавший их психомонт, видимо, для страховки, позаботился о более действенном оружии.

Всплеска бластерного выстрела в безвоздушном пространстве Годвин не заметил, но обшивка катера неожиданно окуталась голубоватым сиянием, и их крохотный кораблик содрогнулся, словно с размаху налетел на препятствие.

Серьезных разрушений этот выстрел им не нанес, расстояние было еще слишком велико для успешной стрельбы, но Годвин знал, что следующий выстрел, который последует сразу после перезарядки бластерных конденсаторов, окажется намного успешнее. Нужно было что-то немедленно предпринимать. На раздумья у него оставалось секунд пять, не больше.

Резко переведя положение центрального гироскопа на девяносто градусов, он заставил нос катера опуститься перпендикулярно к Земле и на мгновение включил двигатели на полную мощность. Толчок швырнул его на спинку кресла с такой силой, что кости грудной Клетки затрещали. Лана вновь коротко вскрикнула и, кажется, потеряла сознание, сейчас для нее это было благом.

Маневр был очень рискованный, резко изменив плавную орбиту спуска, Годвин на какое-то время потерял ориентацию. У него не было возможности рассчитать новую траекторию. Он действовал импульсивно, стремясь избежать разрушения корабля от прямого попадания, и это ему удалось. Бластерный заряд пронесся высоко над катером. Теперь, с каждым мгновением, расстояние между ним и преследователем увеличивалось, но поединок все еще продолжался.

Преследователь резко метнулся вниз, направляемый бледной струей плазмы, вырывавшейся из его ранцевых двигателей. Он вновь приближался к катеру с неумолимостью кометы, предвещавшей несчастье древним жителям Земли самим своим появлением.

Правда, кое-какие преимущества у пилота катера все-таки оставались. Запас топлива на его борту не шел ни в какое сравнение с баллонами ранцевого двигателя, рассчитанными на небольшое передвижение, во время ремонтных работ в открытом космосе.

Да только человек, находившийся внутри скафандра, это знал и понимал, что его шансы уменьшаются с каждой минутой. У него в резерве оставался единственный, последний выстрел, пока катер вновь не сменил траекторию. И на этот раз преследователь решил воспользоваться им наверняка, не считаясь ни с каким риском.

Уничтожить пилота похищенного катера и его спутницу, видимо, было для него важнее, чем сохранить собственную жизнь. Годвин не мог понять причину этого, но в том, что причина имеет огромное значение для преследователя, он не сомневался, поскольку топлива в ранце скафандра психомонта уже не могло хватить на возвращение. Проводя очередной маневр, он расходовал на форсаже его последние запасы. Благодаря этой жертве, белая точка скафандра увеличивалась с катастрофической быстротой. Роковой выстрел мог последовать в любую секунду, и у Годвина оставалась последняя возможность, наверно, не менее рискованная, чем у их преследователя, полностью опорожнившего баллоны своего ранца...

То, что задумал Годвин, требовало железной выдержки и точного расчета. Но важней расчета в предстоящем маневре была интуиция. Опоздай он на долю мгновения, и выстрел бластера, проломив обшивку катера, превратит его тело в дымящуюся головешку. Приведи он свой план в исполнение на одну секунду раньше, чем нужно, и его преследователь получит в схватке тот единственный шанс, ради которого готов был пожертвовать собственной жизнью.

Годвину казалось, что в этот решающий момент его руки действуют самостоятельно, независимо от разума. Вцепившись мертвой хваткой в рукояти управления гироскопом, они начали стремительный разворот.

— Нет! — крикнул Годвин, — еще рано. — Но руки не послушались его. Сопла двигателей, словно жерла орудий, развернулись навстречу приближавшемуся врагу, и огненная струя реактивного выброса ударила в грудь скафандра, завертев и отбросив преследователя далеко в сторону.

И хотя этот удар, почти наверняка, не причинил закованному в космическую броню психомонту никакого вреда, — бой был окончен. Для продолжения преследования у противника Годвина уже не осталось топлива.

Вскоре очертания его скафандра превратились в крохотную искорку, а затем и вовсе исчезли из поля зрения.

Десантный ракетный катер, в последний раз откорректировав траекторию, продолжил свой пологий медленный спуск к поверхности Земли.