Огонь изнутри - [8]

– Обычно в игре участвуют только четыре атрибута, – продолжал он. – пятый – воля – откладывается до предельной реализации, когда воину приходится предстать, так сказать, перед расстрелом.

– Почему это делается?

– Потому что воля принадлежит к другой сфере – к сфере неведомого. Остальные четыре относятся к известному – как раз к тому, где действуют мелочные тираны. В действительности то, что превращает людей в мелочных тиранов, это страстное манипулирование известным.

Дон Хуан объяснил, что взаимодействие всех пяти атрибутов воинственности осуществляется только видящими, которые стали уже непогрешимыми воинами и овладели мастерством управления волей. Такое взаимодействие – это верхний маневр, который нельзя осуществить на обыденной человеческой сцене.

– Четыре атрибута – это все, что необходимо для взаимодействия с худшим из мелочных тиранов, – продолжал он. – при условии, конечно, что такой тиран найден. Как я уже сказал, мелочный тиран – это внешний элемент, такой, над которым у нас нет контроля, и наиболее существенный, пожалуй, из всех: мой благодетель любил повторять, что воин, напоровшийся на мелочного тирана, это счастливец. Он понимал под этим то, что ты счастливец, если встретил такого на своем пути, иначе придется выйти и поискать его где-то еще.

Он объяснил, что одним из величайших достижений видящих периода конкисты было построение, которое он называл «трехфазной прогрессией». Понимая природу человека, они были способны прийти к неоспоримому выводу, что если видящие смогут справиться с собой перед лицом мелочных тиранов, они будут в силах безупречно встретиться с неведомым, а затем выстоять даже в присутствии непостижимого.

– Реакция среднего человека будет той, что порядок этого построения следует обратить, – продолжал он. – видящий, способный справиться с собой в присутствии неведомого, конечно, встретит мелочного тирана должным образом. Но это не так. Это допущение и погубило многих великолепных видящих древности. Теперь мы знаем это лучше. Мы знаем, что ничто так не закаляет характер воина, как вызов взаимодействовать с невыносимыми людьми, наделенными властью. Только при этих условиях воины могут приобрести ту трезвость, безмятежность, какие необходимы, чтобы выстоять перед лицом непостижимого.

Я яростно спорил с ним. Я сказал ему, что по моему мнению, тираны могут сделать свои жертвы либо беспомощными, либо такими же скотами, как они сами. Я отметил, что было проведено немало исследований по влиянию физических и психических пыток на их жертвы.

– Различие как раз в том, о чем ты говоришь, – остановил он меня, – они жертвы, а не воины. Было время, когда я чувствовал так же, как и ты. Я расскажу тебе, что заставило меня измениться, а пока вернемся опять к тому, что я сказал относительно времени конкисты. Видящие того периода не могли бы найти лучшей почвы: испанцы были теми мелочными тиранами, которые испытывали мастерство видящих до предела. После такого взаимодействия с завоевателями видящие получили способность встретиться с чем угодно. Им повезло – в то время повсюду были мелочные тираны.

– После этих замечательных лет изобилия все слишком изменилось. Мелочные тираны никогда больше не имели таких возможностей: только в те времена их власть была неограниченной. А великолепным ингредиентом в сознании совершенного видящего является мелочный тиран с неограниченными полномочиями.

В наше время, к сожалению, видящим приходится идти на крайние меры, чтобы найти достойного. Большую часть времени приходится удовлетворяться мелюзгой.

– Нашел ли ты себе мелочного тирана, дон Хуан?

– Мне повезло: нашелся тиран королевского достоинства, хотя в то время я чувствовал себя, как ты – я не считал себя счастливым.

Дон Хуан сказал, что божий суд над ним начался за пять недель до того, как он встретил своего благодетеля. Ему тогда было около двадцати лет. Он получил работу на сахарном заводе в качестве подсобного рабочего. Он всегда был очень сильным, поэтому ему не составляло труда найти работу, требующую крепких мышц. Однажды, когда он переносил тяжелые мешки с сахаром, подошла какая-то женщина. Она была очень хорошо одета, и, казалось, что она из богатых. Ей было, видимо, за пятьдесят, сказал дон Хуан, и выглядела она весьма властной. Она посмотрела на дона Хуана, а затем сказала что-то надсмотрщику и ушла. Тогда к дону Хуану подошел надсмотрщик и сказал, что за некоторую плату он рекомендовал бы его для работы в доме хозяина. Дон Хуан ответил ему, что у него нет денег. Надсмотрщик усмехнулся и сказал, что у него будет полно денег в день получки, он похлопал дона Хуана по спине и заверил его, что это большая честь работать на босса.

Дон Хуан сказал, что будучи примитивным индейцем, который и пищу-то засовывал в рот просто рукой, он не только поверил каждому слову, но и подумал, что добрая фея коснулась его. Он пообещал надсмотрщику заплатить, сколько тот хочет. Тот назвал большую сумму, которую следует выплачивать по частям.

Сразу после этого надсмотрщик сам отвел дона Хуана к дому, который находился довольно далеко за городом, и передал его там другому надсмотрщику – громадному, мрачному и грязному человеку, который задал кучу вопросов. Он хотел знать относительно семьи дона Хуана. Тот ответил, что у него ее нет. Человек так обрадовался, что даже улыбнулся, обнажая гнилые зубы. Он пообещал дону Хуану, что они будут ему платить достаточно, так что он сможет накопить денег, поскольку ему не придется вообще их тратить, потому что он будет жить и есть в доме.