Огонь и пепел - [38]

Парень был Морги Митчеллом.

На земле между Морги и капитаном Странком лежал кусок дерева. Боккэн. Покрытый кровью и сломанный на две части.

— Я проверил его, кэп, — сказал Горман, — ни укусов, ни царапин.

Странк кивнул.

— Я же сказал вам, что не ранен, — ответил Морги. — Могли бы мне и на слово поверить.

— Ты сражался с четырьмя зомби палкой, парень, — сказал Странк. — Я бы никому на слово не поверил, если бы он сказал, что сделал это, не получив ни царапинки.

Морги ничего не ответил.

— Том научил тебя всем этим движениям?

Морги кивнул.

— До этого сражался с зомами?

— Нет.

— Вообще с кем-либо до этого сражался?

Морги пожал плечами.

— Ничего серьезного.

Однако он вспомнил свой последний акт жестокости. Никакого физического насилия, но момент был ужасный. Он толкнул Бенни и сбил его с ног, прямо там, в своем дворе. В тот день, когда Бенни ушел из города. День, когда Морги убил дружбу с Бенни. И Никс. И Чонгом. День, когда он потерял всех своих друзей.

Ничего серьезного. Только это стало концом всего.

Странк продолжил:

— Охранник на башне сказал мне, что ты не запаниковал, когда зомы вырвались из фургона.

Морги пожал плечами.

— Он говорит, что, разобравшись с зомами из фургона, ты поспешил на помощь Талли и Хуперу.

— Я был недостаточно быстр. Когда я добрался туда, они уже были мертвы.

— Был недостаточно быстр, — отозвался эхом Горман. — Боже.

— Охранник на башне рассказал, что ты упокоил Талли и увел Хупера за ворота, пока он еще был жив.

— Я не упокоил его, — сказал Морги. — Другие охранники…

— Знаю, — прервал его Странк. — Я не критикую тебя. Просто перечисляю факты.

Морги ничего не ответил.

— Твой руководитель сказал мне, что ты начал работать у забора, потому что был слишком юным для охраны города.

— Да, сэр.

— Насколько?

— Мне исполнится шестнадцать через восемь месяцев.

Странк взглянул на Гормана, который слегка улыбнулся и покачал головой.

Тень упала на Морги, он повернулся и увидел, что кто-то стоит прямо позади него. Человек, которого он видел только на цветных зомби-картах. Мужчина не отличался высоким ростом, но выделялся мощным телосложением. Его голова была выбрита, а на подбородке проглядывала серая козлиная бородка. Его кожа была темно-коричневой, красный пояс Всадников Свободы пересекал грудь. Он носил пару одинаковых мачете в низко висящих ножнах на перекрещенных кожаных ремнях.

У Морги пересохло во рту.

Мужчина кивнул Странку.

— Это тот парень, кэп?

— Это он. Морган Митчелл.

Новоприбывший осмотрел Морги.

— Ты тренировался с Томом.

— Да, сэр, — сказал Морги.

— Друг брата Тома? Один из друзей Бенни?

Вопрос был хуже удара ножом в живот. Морги понадобилось много времени, прежде чем он смог довериться своему голосу и ответить мужчине.

— Бенни был моим лучшим другом, — его голос почти — почти — сорвался. — Я жалею, что не пошел с ним и Томом.

Мужчина кивнул.

— Том бы гордился этими словами, Морги. И Бенни тоже.

Морги отвернулся, чтобы не было видно его глаз.

Мужчина положил руку на плечо Морги.

— Не думаю, что у тебя есть будущее в охране города.

Морги развернулся и уставился на мужчину взглядом, полным боли. Но тот улыбался. Как Странк и Горман.

— Думаю, ты должен пойти тренироваться со мной, — сказал он.

— Ч-что?..

— Ты знаешь, кто я?

— Да, сэр. Вы Соломон Джонс.

— Я делаю нечто важное. То, что Том одобрил бы, — сказал Соломон. — И ищу настоящих воинов.

Морги уставился на него.

Соломон протянул мускулистую руку.

— Хочешь ко мне присоединиться?

39

Сначала нужно было кое-что сделать. И Никс взяла на себя эту обязанность. Они стояли в тени позади столовой.

— Нам нужно рассказать Лайле, — сказала Никс, и Бенни поморщился.

— Удачи с этим, — пробормотала Бунтарка.

Любой разговор с Лайлой был сложным. Потерянная Девушка провела слишком много времени в одиночестве, убивая зомов и преследуя охотников за головами, работающих на Чарли Кровавого Глаза и Молота Автограда. Все эти долгие годы она ни с кем не общалась. Ни разговоров, ни взаимодействий. Ни объятий, пожатия руки или доброго слова. В таком социальном вакууме она выросла странной. Даже сейчас, после нескольких месяцев жизни в семье Чонга в Маунтинсайде, тренировок с Томом и путешествия с Никс, Бенни и Чонгом в поисках самолета, Лайла все еще оставалась странной. Было трудно предсказать и реакцию, хотя проще было сразу предположить агрессию. На некоторое время она выбралась из своей скорлупы, когда, против всякой логики, они с Чонгом влюбились друг в друга — но из-за болезни Чонга Лайла стала еще более отстраненной. Она редко говорила, а когда вступала в диалог, ограничивалась односложными фразами. Бенни не думал, что обменялся более чем двумя сотнями слов с Лайлой за последние три недели.

— Она не захочет уходить отсюда, — сказала Никс. — Думаю, Лайла считает, что они не упокоили Чонга только из-за того, что боятся ее реакции.

— Это опасение нельзя назвать безосновательным, — сказала Бунтарка. — Когда взрослые с ружьями боятся девушки с копьем, тут есть о чем задуматься.

Бенни кивнул, хотя он переживал по другому поводу. Он боялся того, что Лайла может с собой сделать, если Чонг умрет. Лайла была эмоционально нестабильна, и ей часто приходилось скорбеть по дорогим людям. Ее маленькую сестру и опекуна убили, Тома тоже, а теперь Чонг затерялся в сумерках между жизнью и смертью. Бенни не знал, сколько еще жизнь может бить Лайлу, прежде чем она сломается. Юноша взглянул на Никс и увидел в ее глазах те же опасения. Никто из них не произнес этого вслух — Бунтарка была другом, но она пока еще не была членом их семьи.