Огонь и меч - [8]

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, сколько у вас еще времени, прежде чем всем в Гренде-Лир станет наплевать, жив Линан или умер, позабыт или восстановлен в правах? Если у них будет десять лет мира и процветания при новой королеве, то какие у вас шансы настоять на обвинениях, выдвигаемых Линаном против тех, кто убил его сводного брата короля Берейму? Потому что для сбора армии предлагаемым тобой способом потребуется лет десять.

– И что же вы нам предлагаете делать? По вашим словам, кланы скорей сместят вас, чем последуют за вами на войну.

– Отправиться в Верхний Суак ВСЕМ нам. Я попытаюсь сплотить кланы, но если они заколеблются, то нашим ключом будет Линан. Ему они поверят.

– Ему там будет грозить опасность? – спросил Камаль.

– Никто не причинит вреда сыну Элинда Чизела, – заявила Коригана.

– Даже если это будет означать избавление от вас?

Коригана пристально посмотрела ему в глаза, но ничего не сказала.

– Тогда еще раз скажу: решение у нас простое. Остаемся здесь. Совершаем набеги. Отправляем к другим кланам посланцев, а также подарки, добычу, все, что потребуется, дабы заставить их поддержать наше дело.

– Ты не понимаешь четтов. Подарки и добыча – дело хорошее, но ими не накормить наш скот, они не принесут дождей в Океаны Травы и не управляют временами года. Нам нужно общее дело, и Линан может дать нам это общее дело.

– Вы хотите сказать, что Линан может закрепить за вами трон, – резко бросил Камаль. И еще произнося эти слова, понял, что перегнул палку. Вокруг костра внезапно воцарилось холодноватое молчание.

– Не нужно было этого говорить, Камаль, – произнес Эйджер.

– Эйджер прав, – кивнул Камаль. – Прошу прощения, ваше величество. Вы такого не заслуживаете.

– Лучше было оставить это невысказанным, – согласился Гудон.

– И все же Камаль прав, – сказала Коригана. – Мне действительно нужен Линан для укрепления своего права на трон. – Она не отрывала глаз от Камаля. – Но разве вам не нужна моя поддержка для того, чтобы закрепить за Линаном трон Гренды-Лир?

Вскоре после наступления темноты Линан притворился крайне усталым и удалился в свой шатер. Ему требовалось побыть одному. Он попытался подумать о будущем, о том, что же необходимо предпринять, чтобы вновь оказаться в Кендре, вернуть Дженрозу в Теургию, восстановить Камаля в звании коннетабля, Эйджера – в звании капитана, а его самого – в правах принца королевства. И, самое главное, что именно нужно сделать для отмщения за убийство Береймы.

Принимала ли Арива участие в заговоре? Он не мог поверить, что его сводная сестра могла так поступить. Она любила Берейму, да и в любом случае не сделала бы ничего, нарушающего последнюю волю Ашарны. Но как же еще убийцы могли надеяться, что цареубийство сойдет им с рук? Ни Оркид, ни Деджанус, которые и совершили это деяние, не могли надеяться сами взойти на трон. Для наследования короны им требовался один из детей Ашарны, но они убили Берейму и попытались убить Линана. Ему ни на миг не приходило в голову, что они попытались бы посадить на трон Олио. Значит, оставалась только Арива. Действительно ли она поверила утверждениям Оркида и Деджануса, что Линан убил родного брата? Или она с самого начала участвовала в заговоре?

Как он ни пытался, никак не удавалось разобраться с этой запутанной историей. И еще кое-что занимало его мысли. Иногда лишь нечто мимолетное, как вспышка света – то ликование, которое он ощутил, когда сломал шею степному волку, – а в иные моменты он словно заново переживал всю охоту.

Линан не знал, что именно произошло с ним в тот день. Помнил только, что когда жизнь Гудона подверглась опасности, все его существо наполнила горячая ярость – неохватная, как летняя гроза. Помнил, как пришпорил лошадь, вырываясь из общей группы, как спрыгнул наземь и кинулся к волчице. Но он не знал, как произошло что-либо из этого. И не знал, откуда взялась у него та огромная сила.

Линан встал. Выглянув из шатра, увидел несколько горящих костров. Вокруг некоторых сидели люди. А еще с высоты холма, на котором они разбили лагерь, были видны просторы слегка всхолмленной степи. Где-то вдалеке он различил купы деревьев. Гудон называл их стреловниками. Линану удалось разглядеть даже отдельные листья, столь же острые и смертельные, как оружие, в честь которого их назвали. Хотя днем он едва видел, даже прищурясь, ночью его зрение делалось не хуже, чем у ястреба. Он вышел из шатра. Неподалеку лежал большой валун. Линан нагнулся и попытался поднять его. Валун не шелохнулся. Он с таким же успехом мог попытаться сдвинуть весь мир. Какой бы силой он ни обладал во время схватки с волчицей, теперь она исчезла. Он снова был всего лишь обыкновенным Линаном.

Лунный свет отразился от бледной кожи его руки. «Теперь уже не совсем прежний обыкновенный Линан», – подумал он. И никогда больше не будет прежним.

Он вдруг насторожился. Огляделся кругом, но не увидел ничего необычного. Что же тогда привлекло его внимание?

Принц навострил уши, но услышал только фырканье лошадей, похрапывание четтов, неотчетливое бормотание ведущегося поблизости разговора, потрескивание пламени костров. А также чувствовал запах дыма костров и лошадиных шкур. И еще что-то.