Огонь и агония - [3]

Вы меня простите за плебейское кощунство, но тому, кто именно внедрил несчастную Лизу к обязательному школьному изучению — мощный умелый адвокат вкатил бы здорове-еннейший иск: за склонение неокрепших подростков к суицидальному настроению. К пессимизму и мыслям о суициде. Да ведь это — попытка разрушить душевное здоровье подростка, в конце концов! Вульгарно звучит? Вульгарно. Но! А ничего более жизнеутверждающего вы у Карамзина не нашли?

Да чтоб вы все сгорели — именно школьникам нужны прежде всего книжки с хорошим концом! Их еще жизнь будет лупить по голове и всем нежным местам до самой до могилы — им прежде всего необходимо умение выстоять, иметь цель и добиться ее, им нужна вера в свои силы, и еще — в них необходимо вдохнуть веру в то, что люди — в общем хорошие, не гады, не обманщики и воры, а если есть порок — он должен быть наказуем! Порок должен быть жестоко наказан — любой ценой, добродетель должна торжествовать, справедливость должна быть установлена!

Можете ржать сколько угодно, и никто не призывает воспитывать дебилов — но: вы со статистикой подростковых самоубийств в России знакомы? Почему Голливуд воспитывает человека в духе: ты должен творить справедливость своей собственной рукой, ты должен быть сильным и карать зло — а мы учим детей «Бедной Лизе»? А в результате — бедная страна! Бежать и утопиться — нас опять обманул нехороший дядя!.. Разворованная, согнутая в бараний рог бандитами, с забитым народом — вы на чью мельницу воду льете, товарищи преподаватели? Страданий нам и без Лизы выше крыши.

Вот Жуковский, Василий Андреевич. Основоположник русского романтизма в поэзии. Учитель императрицы, наставник цесаревича. Автор государственного гимна, на минуточку: «Боже, царя храни». Да, текст небогатый — но Империя слушала стоя, черт возьми!

Поэт замечательный, автор прославленных баллад и сказок, ввел новые размеры в русскую поэзию. Н-но — для школы как-то не очень. Да и не в школе дело — в нашем представлении о табели о рангах русской классической литературы — да, хорош, но — ряд не первый.

Однако при жизни, современниками — именно Жуковский был Номером Первым русской поэзии! А Вторым — Крылов. Иван Андреевич же. Басни. Даром что Лафонтен в основе и Эзоп часто в первооснове. Но — легко, доходчиво, остроумно, интересно, мастерски сколочено, а глубокомысленно как! — современники были в восторге.

Одно в этих баснях плохо — не могу вообразить нынешнего школьника, которому это интересно. Мы их — в середине ХХ века! — зубрили как повинность, с легкой профессиональной тоской школяров.

Однако. Вот был Фаддей Булгарин. Ну, ругался с Пушкиным — так ведь это не приговор суда, Пушкин вообще много с кем ругался, одних дуэлей двадцать три. Что доносы писал — клевета и бред, давно доказано. Вот этот Булгарин, сейчас только одно о нем помянем — написал знаменитейший роман «Иван Выжигин». Тираж небывалый — более 10 000 (для сравнения — у Пушкина было 1000). Первый русский роман вообще! Он же — первый русский плутовской роман, он же роман нравов, роман бытоописательный, написан легко. Переведен тут же на восемь европейских языков — такое с русской книгой было впервые! Критика была блестящая. (Ну — он еще как бы наш Жиль Блаз, но уже и Чарльз Диккенс, — это чтоб не читавшие — а его сегодня никто не читал — могли составить себе какое-то представление.) (Здесь мало преувеличения.)

Герой с самого низа проходит через массу испытаний и занимает приличное место в жизни. Характер народный — выносливый, сметливый, стойкий, оптимистичный. Конец хороший. Автор — фигура крупнейшая, любимая читателем, уважаемая властью, знаемая всей грамотной публикой, разбогатевшая на гонорарах и рекламе от своей газеты.

Фигу вам! Не будем мы это читать, и знать, и помнить не будем. Не нужны нам такие удачники из тертых-битых мальчонок. Вычеркнули Булгарина потомки, переписали историю.

Ладно. Вот Михаил Загоскин, «русский Вальтер Скотт», как называли его современники. Роман «Юрий Милославский, или русские в 1612 году». Оглушительный успех, огромные тиражи, всероссийская слава. Он на радостях следом написал «Рославлев, или Русские в 1812 году». Опять успех, масса переизданий. Вот кто не верит — прочитайте: вполне сносная и сейчас даже книжка.

Что интересно: и «Иван Выжигин», и «Юрий Милославский» вышли в 1829 году; «Евгений Онегин» в 1831 целиком, и прозвучал гораздо тише. Но диспетчеры литературы, литературоведы, критики и журналисты, историю несколько перекроили. И вместе с водой выплеснули позитивного героя. И наше нынешнее представление о русской литературе первой трети XIX века имеет весьма мало общего с рельефом и пейзажем родной литературы, который имел место в действительности и среди которого проживали читатели и современники.

Возникает такое ощущение, что русские литературоведы-потомки ненавидят героев, ненавидят сильную личность в принципе, им ненавистен оптимизм, они проповедуют страдание и бессмыслицу. И как только торчит гордая голова над серой гладью родной истории — ее этьс по маковке! бульк! и все опять ровненько — все страдают.

Возможно, в русский психотип действительно заложена потребность страдать?..