Огонь - [33]

Отдавая приказ, Фефн не колебался. Когда-то предки нынешних смертоносцев перелетали с одной ловчей поляны на другую на паутинах. С тех пор пауки выросли, да и паутина им больше без надобности, но обостренное чувство ветра сохранилось. Оно подсказывало Младшему Повелителю: северный ветер будет дуть еще долго.

По его команде подкрепление для осажденного Юта взгромоздилось на посадочные сетки, двуногие из полетной обслуги ударили по стенкам шаров деревянными колотушками, пугая вшитых в укромные кармашки порифидов и… Исполинской гроздью в воздух взмыли двенадцать патрульных шаров с утроенным против обычного дозором: пять смертоносцев и семеро бураков для охраны и преследования разбегающегося врага. Младший Повелитель посчитал, что этого будет достаточно. Атакуя с летающих шаров, сами пауки должны были остаться неуязвимыми для противника, в случае же непредвиденных ситуаций «черных» смертоносцев защитят от любой опасности пятеро бойцовых бураков. Командовал карательным дозором опытный паук Шхо, ветеран, успевший много на своем веку повидать и многому научиться. Фефн привез его с собой из Старого Гнезда и безгранично ему доверял.

Имар просил, чтобы его тоже взяли с собой, даже приковылял на полетную площадку, но Фефн не разрешил. Гонец был еще слишком слаб. Пусть лучше отдыхает.

Служительница Мита, мягко взяв Имара под локоть, потянула за собой:

– Тебе нельзя лететь. Ты слишком устал, измучен долгим переходом… А если не сможешь удержаться на шаре? Ты летал когда-нибудь с дозором?

– Нет, но…

– Вот видишь. Это не так просто, как тебе кажется. У нас ученики мастера полетов обучаются этому несколько лет. А ты хочешь все сразу.

– Я бы мог…

– Имар, это приказ Повелителя Фефна. Больше ютянин спорить не посмел.

* * *

Ветер действительно не менял своего направления и принес отряд пауков к стенам Юта еще до того, как солнце коснулось горизонта. Поначалу Шхо не понял, что происходит – даже посетовал на слабое свое зрение и в который раз позавидовал глазам людей. Шары спустились ниже.

Внизу творилось что-то невообразимое. Ворота Юта разрушены, проломленные в трех местах створки свисают, как оборванная ветром паутина, внутренний двор сплошной рекой заливает море хитина, и везде – кровь и неподвижные тела. Лишь кое-где отчаянно, неумело, но с немалым мужеством обороняются защитники. На сторожевой башне успешно, но как-то обреченно отбиваются полтора десятка двуногих.

– Юм, Аварт, смотрите за восходной стеной! Они лезут оттуда!

– Получи, мразь!

– А-а-а! А-а-а!

– Осторожнее, сзади!

– Смотри, не так! С замахом, с замахом… его бей! У-у-у тварь!

Люди на башне защищают раненых – прямо на камнях истекают кровью безрукие и безногие калеки, что смогли выбраться из боя самостоятельно. Остальные так и остались лежать там, внизу, у ворот.

Сжимая в каждой руке по гарпуну, могучий лодочник Карерра по кличке Полтора крушил шестиногих у входа в башню. Он быстро понял, как действует муравей в ближнем бою: сначала короткий взмах щупиками и тут же с расставленными жвалами – стремительный бросок вперед, под ноги. Карерра настолько наловчился ловить муравьев на этом выпаде, что схватка даже доставляла ему удовольствие. После пробного выпада шестиногого лодочник отпрыгивал в сторону, и муравей смыкал свои жвала на пустом месте. В этот же миг Карерра наносил врагу смертельный удар гарпуном в голову – невероятно сильный лодочник умудрялся пробивать хитиновую броню. Костяную пику нужно было быстрее вынимать из проломленной головы, поскольку тут же набрасывались подоспевшие сородичи убитого. Используя свою нехитрую тактику, Карерра прикончил уже не один десяток муравьев. Иной раз они нападали по двое или по трое одновременно, и тогда силач вынужден был отступать в глубину прохода – чтобы шестиногие не могли подойти все сразу, – а потом уж убивать их по одиночке.

Но вскоре один гарпун у Карерры сломался, а второй намертво застрял в голове очередного муравья. Словно почуяв, что противник безоружен, на лодочника навалились сразу пятеро. Он успел отбросить двоих обломком гарпуна и бросился бежать, но оставшиеся шестиногие повалили его на землю и отсекли ноги. Карерра забился на песке, зажимая ладонями кровавые обрубки, а один из муравьев перекусил ему шею.

Рыбак Драмм смотрел на всё это с площадки привратной башни: тело лодочника дернулось в последний раз, и убийцы разбежались в поисках очередной жертвы. Но в глазах рыбака уже не было жизни. Рука Драмма все еще сжимала тяжелый кол, а темная кровь лениво вытекала из рассеченного горла. Самая ожесточенная схватка кипела у пологого всхода к каменной террасе дома Управителя Соога. Защищая своего Повелителя, люди сражались до последнего. Муравьев поднимали на остроги и колья и сбрасывали вниз. В них летели выломанные прямо из стены дома камни, плетеные корзины, набитые засоленной рыбой. Шестиногие никак не могли вскарабкаться на террасу, слишком яростным оказалось сопротивление рыбаков. Но некоторым из них нет-нет, да и удавалось прихватить цепкими жвалами ногу кого-то из защитников. Короткий вскрик – и два воедино слитых тела исчезали в гуще хитиновых убийц.