Огниво Рассвета - [10]

Ивиан, скривив как можно более язвительную мину, одной головой показался из комнаты:

— Очень остроумно, ерник. А сам чего встал на пороге? Ступай, загони свою «особенную» рухлядь на задворки. Калитка не заперта.

* * *

— Дай поглядим, по какому поводу ты меня взбудоражил, — сказал накинувший на плечи шерстяной балахон Ивиан, опуская заднюю перегородку и вскидывая ниспадавший на нее брезент.

Его двор являл собой мелкий, поросший высокой травой — на радость уминавшей ее теперь за обе щеки упряженной кобылы — пустырь, с двух сторон подпираемый обителью скупщика, а от остальных ограждаемый высоким, слегка покосившимся забором «елочкой» так, чтобы никто из ступающих мимо путников не мог за него заглянуть и ненароком уцепить взглядом то, чего не требовалось. Даже поставленный посреди участка фургон не тщился потягаться высотой с плотной хвойной оградой, чего уж говорить о прохожем люде.

— Боги, ты ее что, с холма кубарем скатывал?! — негодовал Ивиан, взобравшись в кузов и приметив не самую опрятную внутреннюю обстановку.

— Кто бы говорил, — отвечал я, облокотившись на повозку.

— Знаешь, одно дело — раскардаш в доме, но совсем другое — непорядок с товаром. Мне это еще сбывать придется, не забывай. Вдруг ты испортил чего… Что за дела? — послышался из повозки резко сменивший возмущение на недоумение голос. Я, окончив оглядывать ничем не примечательный простор, заглянул внутрь. Скупщик стоял, озадаченно раскинув руки и широко раскрытыми глазами скользя по разваленным по углам тканям. — Это и есть твое «нечто необычное»? Феллайя, я барышник, а не ткач, и лавка моя — отнюдь не прядильня.

— Брось, Ив, — махнул рукой я. — Неужели среди твоих клиентов не найдется тех, кто заинтересуется текстилем такого качества?

— Скажем, эдаким? — скупщик, с нескрываемым пренебрежением, двумя пальцами поднял ровный прямоугольник переливавшегося перламутром атласа. — Да такие лоскуты только слабозадым скопцам на галифе сгодятся. Изволь, с подобными накусниками дел не вожу. Интересно, кому в Виланвеле вдруг пришла мысль закупиться тряпьем?.. — Он гнусно откинул ткань в сторону, упер руки в бока. — А, ну конечно! Живольер, болтунец свинячий! Он просто в экстазе бьется от таких блестяшек… Право, несмотря ни на что, этот мерзавец знает толк в рыночном деле. Если фургон следовал до него, в чем лично у меня никаких сомнений нет, значит и верно, покупатель отыскаться должен… Ладно, бери по одному экземпляру каждой материи и заноси ко мне в мастерскую. Посмотрим, на что оно пойдет. И железки с собой прихвати. На них спрос никогда не снижается.

Ивиан спрыгнул на укрытую пышным травяным ковром землю, заставив чуть покачнуться зыбкий фургон, поплотнее укутался в балахон и быстрыми шагам пустился в сторону единственной выходившей во двор домовой двери. Я, в свою очередь, как и было наказано, принялся сгребать в руки по каждому виду материала и уже готовился, увенчав текстильный сугроб конвоирским клинком, сойти с повозки и двинуться следом за скупщиком, как вдруг глаз выцепил из царствовавшего в кузове переполоха один-единственный крохотный кусочек ярко-алой ткани. Отчего-то этот броский, точно пламенный, язычок крепко пленил мой взор и никак не соглашался его отпускать. Было в нем нечто… необычное, хотя внешне ничего особенного не выделялось. Однако разум, незнамо почему, недвусмысленно подталкивал меня к ткани.

По итогу пришлось сдаться и я, бережно положив мягкую груду на днище, подступил к примеченному платку. Присел на корточки, взял его в руку. Это оказалась туаль, гладкая и тонкая, но далеко не пряжа привлекла мое внимание. Внутрь явно что-то зашили — это было заметно по выпячивавшимся на поверхности выпуклинам. Мои пальцы принялись плавно разглаживать ткань, тщась на ощупь понять, что же под ней скрыто. Но вскоре я бросил эти нелепые потуги, извлек из-за пояса короткий нож и, больше не в силах сдерживать свое любопытство и не чураясь сиволапостного обращения, бесцеремонно вспорол платок. На дощатое дно звонко упал ключик с ажурной, напоминавшей крендель бородкой, и, судя по размеру, силящийся отпереть разве что миниатюрную дамскую шкатулку.

Я отбросил рассеченную ткань в сторону, с опаской подобрал выпавшую из нее находку. Но не успел должным образом рассмотреть припрятанную кем-то вещицу, как в уши ворвался зычный возглас Ивиана:

— Фел, бес тебя дери! Ты там в траве завяз что ли?! Тащи сюда свое гузно с моим товаром!

От такого крика меня малость передернуло. Вложив ключ в карман, я встал и, подбирая опрятно возложенный подле навал, сошел на землю. Пинком отворил оставленную приоткрытой створку, тут же вывалив весь груз на очищенный скупщиком одним движением руки низкий стол.

Он называл эту комнату «мастерской», однако больше она походила на склад. Причем общий и весьма безобразный. Если творившееся в жилищных холлах уже вполне подобало величать бардаком, то слово, способное наипаче лапидарно описать здешний антураж, еще явно не сочинили. Поначалу, Ивиан задумывал каморку не иначе как хмельное хранилище, однако вылакав за одну праздничную седмицу все свои столь ревностно оберегаемые запасы, решил отказаться от этого умышления. Нативная леность и неумение держать себя в руках при виде полного бутыля или, пуще того, целой бочки горячительного не позволяли ему воплотить свою идею в жизнь. Оттого скупщик больше не стал строить планов, как бы получше обставить данную комнату, и превратил ее в скромную, погребенную под горами хлама домашнюю кладовую, в которой держал большую часть своих товаров.