Огни в бухте - [32]

Лежа под деревом, предаваясь приятным воспоминаниям о своей работе у Сергея Мироновича, Тигран не мог не сравнить свою жизнь с жизнью Ибрагима, бродящего сейчас меж деревьев.

Раздалось опять несколько выстрелов... Наступило затишье, а потом до самого полдня берег гремел от пальбы.

4

Тигран дважды бегал на сигналы Сергея Мироновича и возвращался с битой птицей. И это за какие-нибудь четыре часа!

Пока они втроем охотились, он потрошил куликов на обед. Потрошить птицу ему помогал и Ибрагим. Ахундов со своим другом Карлом Гюнтером после завтрака тоже ушли пострелять, дамы их в легком опьянении, прикрыв платками лица, загорали на солнцепеке. Ибрагим был совсем свободен.

Тигран торопился закончить все свои хлопоты до наступления полуденной жары. Охотники к этому времени должны были возвратиться на свою стоянку. Он поминутно оставлял Ибрагима и бегал к машине: то вдруг вспоминал, что чуреки в открытом виде могут засохнуть и их надо завернуть во влажную тряпку, запрятать куда-нибудь в прохладное место; то принимался искать по корзинам соль, долго ее не находил и очень нервничал. Тигран любил эти хлопоты и напоминал собой суетливую, добродушную хозяйку. Ибрагиму нравилась эта черта в его характере, и он говорил, что у него, Тиграна, будет счастливая жена, которой при таком муже нечего будет делать.

Но вот на берегу показались Ахундов и Гюнтер. Ибрагим, только завидев их, поспешно протер песком руки.

Они охотились с одним ружьем - поочередно - и настреляли десяток куликов. Ибрагим принес птицу под дерево к Тиграну и без всякого удовольствия принялся ее потрошить. Тигран добавил ему шесть куликов из добычи Сергея Мироновича.

- Это на твою долю. Они свои сожрут, и тебе ничего не достанется. Птица она маленькая, один пух-перо, тут и есть нечего.

- Нет, не смею взять. Что подумает товарищ Киров? Нет, нет! возразил Ибрагим.

- Сергей Мироныч не такой человек! - И Тигран вернул куликов Ибрагиму.

"Сергей Мироныч не такой человек!" - было его любимой фразой, когда он хотел охарактеризовать Кирова, и ее он всегда произносил как-то певуче, с какой-то особой интонацией в голосе, давая понять, что Киров - это человек исключительный, "не такой человек", и о нем его собеседник, видимо, еще очень мало знает.

Приближался полдень. Пальба вдали прекратилась. Вскоре из-за скал показались увешанные добычей Киров, Петрович и Фома.

Тигран пошел им навстречу, помог нести богатую добычу.

Потом они купались и загорали, пили холодное пиво и вновь купались. У всех было чудесное настроение. Лишь один Петрович сдерживал себя, и когда Киров спросил у него, почему он хмурится, Петрович ответил что-то неопределенное...

Компания Ахундова тем временем перебралась в тень, под дерево, недалеко от своей палатки, и занялась приготовлением обеда. Ибрагим развел огонь, и вскоре запахло жареным мясом. Киров и его друзья под своим деревом развели костер и тоже приготовились жарить куликов.

Но тут случилось нечто такое, что испортило весь этот прекрасный день...

За костром вдруг по какому-то поводу возник резкий разговор между Ахундовым и шофером, потом Ибрагим отбежал от костра, но главный геолог настиг его и ударил.

Киров вскочил с места. Петрович и Фома Матвеевич попытались удержать его. Увидев Кирова, Ахундов отошел к дереву. Карл Гюнтер прилег на паласе.

Ахундов переминался с ноги на ногу, не решаясь идти навстречу Кирову.

Сергей Миронович остановился между костром и деревом, под которым лежал Гюнтер; глаза его были прищурены, губы сжаты, и Ахундов по этим сжатым губам понял, что вся эта история плохо кончится...

- За что вы ударили шофера (Киров сделал паузу - он был очень взволнован), господин фельдфебель?

Ахундов вздрогнул и выпрямился. Он снял пенсне - оно не держалось у него на носу.

- Господином, возможно, я и был, но оскорблять меня фельдфебелем?..

Киров, не дав ему договорить, спросил у шофера:

- Что случилось тут у вас?

- Я делал шашлык, товарищ Киров, - начал рассказывать Ибрагим, - один шампур упал у меня, и кулики немножко перепачкались в пепле...

Киров сделал шаг по направлению к Ахундову, сжав кулаки...

- Мерзость вы, не человек!

Мрачный, он вернулся к костру.

Компания Ахундова перебралась в палатку. Вскоре оттуда, посвистывая, вышел Гюнтер. Он взял с паласа недопитую бутылку вина и бокалы и ушел обратно.

Пока они там в палатке успокаивали и веселили Ахундова, Ибрагим собрался в город. Вот он завел мотор, выехал на берег.

Из палатки с гитарой в руке выбежал Карл Гюнтер.

Машина проехала мимо костра, за которым сидели Киров и его друзья, и вихрем пронеслась дальше.

- Эй! Шофер! Ибрагим! - Гюнтер побежал вдогонку машине. Но автомобиль был уже далеко.

Сергей Миронович посмотрел на пригорюнившихся Фому и Петровича. Припомнился ему один из дней его детства.

Это было давно, в годы сиротства, учения в приходской школе и пребывания в Доме призрения малолетних сирот. Однажды, сидя у бабушки, к которой он обычно заходил после школы, он увидел, как во дворе казармы, находившейся наискосок от дома, фельдфебель ударил солдата по лицу, и все находившиеся в комнате это видели. Но никто не поразился избиению бородатого солдата, а бабушка, погладив внука по голове, сказала добродушно: