Огненный смерч - [2]

— Во имя Отца…

Отец Фри произнес вводную молитву своим самым бесстрастным голосом, который обычно приберегал для исповедующихся и для армейских дорожных контрольно-пропускных пунктов.

«Мескалин», — учуял он запах сквозь занавеску. От исповедующегося пахло также табаком и ладаном.

Парень изъяснялся по-испански с большим трудом, поэтому отец Фри перешел на кечуа.

— Говори, сын мой. Я — ухо Господне.

— Ну, святой отец, — нерешительно начал молодой человек, — я… я солгал своему брату…

Отец помолчал немного и, не дождавшись продолжения фразы, сказал:

— Итак, ты солгал своему брату. Что еще?

И снова тишина, в которой отец Фри почти физически ощутил, как напрягся молодой индеец, и услыхал влажный звук закрывшихся и разлепившихся, век прихожанина.

— Я совершил с женой своего брата то, что происходит между мужчиной и женщиной, святой отец.

Язык кечуа был вполне подходящим для ведения такой «теологической» беседы, но отец Фри владел им далеко не в совершенстве. И все же он попытался подобрать нужные слова.

— Держись от нее подальше, — посоветовал он молодому человеку.

— Я и рад бы, святой отец, но дело в том, что мы живем в одной комнате и мне нужно хоть иногда спать. А это происходит именно тогда, когда я сплю и не могу сопротивляться. Она забирается ко мне под одеяло, потом берет в руку мой член…

— Погоди, сын мой, — перебил его священник. — Ты говоришь, что это случается тогда, когда ты спишь. Так, может быть, все это — просто сон? Может, ты прелюбодействуешь с женой брата во сне?

— Ну… не знаю, святой отец… действительно, когда я просыпаюсь, ее нет со мною под одеялом. Но это так реально! Каждое утро я должен смотреть в лицо своему брату, а мне стыдно. Он уже начинает подозревать, что я, любимый его брат, что-то скрываю от него.

— И как часто это происходит? Каждую ночь?

— Это было всего один раз, святой отец.

— Ты сознаешься в том, что единожды вступил в греховную связь с женой брата своего и не рассказал ему об этом. Это влияет на твои отношения с братом?

— Да, святой отец. А ведь мы работаем вместе на кофейной плантации.

— Значит, это влияет также на твою работу, на твой заработок?

— Да, святой отец. Мне очень трудно. Прими мое раскаяние.

Отец Фри на мгновение умолк.

— Ну что же, сын мой, — тихо продолжил он, — я принимаю твое раскаяние и отпускаю твой грех. Возвращайся домой и объяснись со своим братом. Скажи ему, что я попросил тебя, чтобы вы все втроем — ты, он и твоя невестка — помолились о том, чтобы ты смог найти себе хорошую жену. Ступай с миром.

— Благодарю, святой отец, — выдохнул исповедовавшийся, и на священника хлынули миазмы табака и мескаля.

Отец Фри представил себе застенчивую улыбку на лице парня, закрыл барьерчик и, помедлив секунду, протянул руку к деревянному окошечку на другой стороне кабины.

Едва он успел открыть его, как где-то неподалеку прогрохотал страшной силы взрыв, от которого у священника зазвенело в ушах, а пол исповедальни содрогнулся.

— Господи Иисусе! — вскричал за занавеской женский голос. — Пресвятая Богородица! О, прошу прощения, святой отец! — торопливо зашептала женщина. — Прошу вас, исповедуйте меня, я не хочу погибнуть без покаяния.

— Во имя Отца… — начал было отец Фри и осекся, заслышав топот многочисленных ног по гранитным плитам церковного пола. Затем кто-то постучал в запертую дверь кабинки.

— Да?

— Это в посольстве, святой отец. В посольстве Соединенных Штатов. Там будет много раненых и умирающих.

— Я понял, спасибо.

— А разве вы не намерены отправиться туда?

— Нет. Здесь тоже много страждущих, которым я должен помочь исцелить их душевные раны, — ответствовал отец Фри.

В дверь снова постучали, но священник проигнорировал стук и повернул голову в сторону запаха манго и горячих маисовых лепешек, исходящего от испуганной женщины, выплакивающей в носовой платок свои мелкие грешки.

Глава 2

Слабоумный подросток, сгибающийся под тяжестью видеокамер и сумок, попытался пройти через открытые ворота ангара к стоящему на взлетно-посадочной площадке «Мангусту», но пара прыщавых стражников из службы безопасности Детей Эдема преградила ему путь. Все трое — и мальчик, и двое стражников — истекали потом во влажной духоте знойного коста-браванского дня.

Айзек Грин заметил у дальнего конца ангара заминку своего помощника и прокричал:

— Побыстрее, Пол, мы и так уже опаздываем, а нам еще многое нужно погрузить!

Пол кинулся вперед, на распростертые руки охранников, один из которых довольно сильно ткнул его кулаком в грудь, после чего бедняга громко и противно замычал. Айзека передернуло — он терпеть не мог, когда Пол издавал подобные звуки. Грин оглянулся на Мириам, которая упаковывала в брезентовые мешки оставшееся оборудование. Девушка, встретив взгляд Айзека, покачала головой.

— Ну уж нет, сам разбирайся с ним. В последний раз я его уже уговаривала.

Айзек Грин, обреченно вдохнув, направился к выходу, предоставив Мириам и другим Простодушным возможность подготовить остальную часть груза к рейсу на «ВириВак». Парни-охранники уже начинали выходить из себя и бесцеремонно отталкивали от двери упиравшегося Пола, который замычал теперь еще громче, не понимая, почему ему не позволяют пройти. Айзек приблизился к троице и шлепнул Пола ладонью по затылку.