Огненный скит - [41]

— Лошадь поена и кормлена, — сказал дворнику Пестун, протягивая мелкую монетку. — Присмотри.

— Будьте спокойны, Дормидонт Фёдорович, — ответил дворник, подобострастно выгибая спину.

Пестун был своим человеком среди богатых людей города, только рангом пониже, а простые жители вроде швейцаров или дворников, смотрели не на богатство или внешний лоск, а на чаевые, которыми их одаривали за услуги, на их количество и поэтому только это служило уважением для них. Пестун в таких случаях был не прижимист, и это способствовало росту его влияния в глазах кучеров, дворников и половых.

Стоявший на улице швейцар в картузе с галуном и тёмно-синим кафтане с позументом, с позолоченными пуговицами услужливо распахнул дверь перед важным гостем. Содержатель постоялого двора мельком бросил взгляд на швейцара, но ничего ему не сказал, прошёл к оградке, отделяющей гардеробную от зала.

Сбросив шубу на растопыренные, словно для объятий, руки гардеробщика, пригладил волосы перед большим в багетовой раме зеркале, занимавшим широкий простенок. На мраморных постаментах по бокам с распростёртыми крылышками, словно готовые вспорхнуть, возвышались позолоченные игривые амуры с надутыми щёками.

К нему услужливо бежал, семеня короткими ногами по паркетному полу, упитанный человечек, сияя во всё круглое лицо ослепительной улыбкой. Однако, узнав Пестуна остановился, но лучезарной улыбки не погасил. Он поклонился гостю и произнёс сладким голоском, очень шедшим к его круглой фигуре такой же масляной, как и голос:

— Милости просим, Дормидонт Фёдорович. Давненько вы нас не соизволяли посещать.

— Давненько, — подтвердил Пестун.

— Всё дела-с, наверное.

— Без дел не сидим, — ответил важно Пестун и спросил: — Скажи, почтеннейший Патрикей Карлович, — тот был из обрусевших немцев, — в каком кабинете изволит кушать полковник Власов с отставным поручиком?

— Как всегда-с в своём зальчике. По коридору третья дверь… за зелёной драпировочкой. Вы изволите знать.

Пестун отправился в указанном направлении. Под его грузными шагами поскрипывали рассохшиеся дощечки паркета. В общем зале посетителей было немного, в коридоре довольно узком и сумрачным, он чуть не столкнулся с половым, нёсшим графин с водкой на подносе. Они никак не могли разойтись, шагая вместе то влево, то вправо.

— Семён, это ты? — спросил Пестун, узнав полового.

— Я… я… Дормидонт… Фёдорович. Я вас сразу и не признал в потёмках.

— Ты в какой кабинет? — спросил он, чувствуя запах анисовой водки, которую любил барин.

— К полковнику Власову.

— Барин с ним?

— Сообща обедают. Просили, чтоб их не беспокоили.

— У меня важное дело к барину.

— Никак нельзя. — Шепотом добавил. — Они с девицами-с.

— Тогда шепни барину, что я по важному делу, не требующего отлагательств.

— Исполню. Сию ж секунду, — ответил половой, поняв по сосредоточенному виду Пестуна, что дело, с которым тот пришёл, действительно важное.

Он открыл дверь, держа поднос с графином растопыренными пальцами на вытянутой руке. Этого момента было достаточно, чтоб Пестун в дверной проём увидел небольшой кабинет. За столом барин и полковник Власов сидели в обществе двух накрашенных донельзя девиц. Одна смуглая, чернявая в лёгком кружевном платье вольготно расположилась на коленях Власова, правой рукой обнимая его за шею, в левой была рюмка, почти до краёв наполненная красным вином. Барин сидел напротив. К его мясистому плечу прижималась блондинка с подведёнными бровями, с тонкой длинной папиросой в руке и ярко накрашенными губами.

Половой с полотенцем на левой руке ловко поставил графин на стол и, наклонившись к барину, прошептал ему на ухо несколько слов. Барин поднял лохматую бровь и посмотрел на дверь, за которой стоял Пестун. Половой собрал освободившиеся от закусок тарелки на поднос, спросил, чего господа ещё изволят и, получив от Власова ответ, чтоб принёс балычок сёмги, пошёл к выходу.

Пестун думал, что барин позовёт его в кабинет, но тот, отстранив липнувшую к нему блондинку, встал, и, подойдя к двери, приоткрыл её настолько, чтобы можно было говорить.

— Чего беспокоишь? — спросил он сурово, в щёлку смотря на хозяина постоялого двора. Пестуна обдал тёплый воздух изо рта барина и запах анисовой водки, шафрана и табака. В щель Пестун видел лишь клочок пушистых бакенбард, да толстые масляные мясистые губы барина.

— Так есть о чём беспокоиться? — шёпотом произнёс Пестун.

— Говори.

— У меня поселился скитник, Изотом кличут.

— Скитник? Изот? — одно мгновенье барин думал, а потом быстро ответил: — Был такой ключник в скиту…

— Был. Это он и есть. Он разыскивает барина некоего Василия Ивановича Отрокова.

При этом Пестун заметил, как дрогнули мокрые губы барина.

— Откуда он появился?

— Знамо оттуда, из скита.

— Выходит, нам Одноглазый не врал про него.

— Выходит, что так.

Барин замолчал. Пухлая рука с перстнем на пальце, придерживавшая дверь, не давая ей раскрываться, скользнула вниз.

— Так что делать? — спросил Пестун.

— Говоришь Отрокова… Барина ищет?

— Его самого. Но это не столь важно.

— А что же важно?

Пестун переменил позу.

— Он третий день дежурит у гостиницы, ждёт вас. Если вы выйдете, он вас узнает…