Огненный рай - [39]

— Ты сделал мне больно.

Он чуть разжал пальцы, но оставался суровым. Она слегка приподняла подбородок.

— Живу здесь, Эштон.

— Не говори чепухи, это все равно что быстрого скакуна заставить работать на пашне.

Несмотря на резкость его голоса, она не отвела взгляд.

— Я обязана быть вместе с мужем, — твердо произнесла она, — где бы он ни находился.

Он так резко отпустил ее, что она упала на подушку.

— Куда ты собрался?

— Пойду на конюшню.

Бетани, соскочив на голый пол, в довершение всех бед этого злополучного дня занозила ногу и слегка поморщилась.

— Останься, Эштон.

Он с шумом выдохнул.

— Зачем?

— Ты же не можешь все время избегать меня.

— Возможно, ты приковала меня кандалами в глазах закона, но не в жизни.

Она дотронулась до него, обхватив ладонями его красивое сердитое лицо, и почувствовала, как он напрягся под ее теплыми прикосновениями.

— Не собираюсь приковывать тебя кандалами, — прошептала Бетани. — Я люблю тебя.

Он поморщился.

— В беде любой выход хорош, не правда ли, детка? — Его едкий сарказм ножом полоснул ее, проникая в сердце.

— Я говорю правду, — настаивала она. — Я действительно люблю тебя. С тех самых пор, как вернулась в Систоун. Раньше тоже любила, но не так, как сейчас.

— И именно поэтому ты флиртовала с капитаном Тэннером.

Бетани перевела взгляд на горевший в печи огонь.

— Дориан ничего не значит для меня. Я хочу тебя, Эштон.

Он схватил пальцами ее за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Почему ты не смотришь мне в глаза, когда говоришь это?

Она заморгала и замерла — слабый свет от затухающих углей в печи придал его чертам каменное, устрашающее выражение.

— Хочу тебя. Так сильно, что внутри все болит.

Холодная улыбка скривила его губы.

— Ах так, любовь моя, — проговорил он. — Тебя охватило желание, хорошо тебе известное.

Глава 7

Эштон слышал тяжелое дыхание Бетани.

— Знаю, ты сердишься на меня, — прошептала она, — но мне не по силам освободить тебя ни от женитьбы, ни от договора.

— И что прикажешь делать? Простить, потому что ты не можешь изменить того, что совершила?

— Возможно, еще о прощении говорить слишком рано.

— Тогда чего ты ждешь от меня?

— Я… Сегодня наша первая брачная ночь, Эштон. — Полено, зашипев, вспыхнуло в печи, осветив ее глаза: девушка казалась невинной, как котенок, и он почти смягчился… пока не вспомнил, что у нее есть коготки. Конечно, ей хочется спать с ним, вероятно, даже убедить, что ребенок, которым ее наградил Тэннер, на самом деле — исполнение его желаний…

— Итак, ты хочешь, чтобы я спал с тобой?

Она отвела взгляд.

— Да, — еле слышно произнесла она.

Он крепко сжал ее волосы.

— Не слышу тебя, любовь моя.

Бетани снова взглянула ему в глаза.

— Да, — повторила она более твердым голосом. — Хочу, чтобы ты спал со мной.

Эштон отпустил ее волосы и потянул за ленточку тонкой ночной рубашки, обнажив гладкую грудь. Потоки желания пронзили его. Пьянящий аромат исходил от ее чуть влажной кожи. К теплому запаху молодого тела примешивался жасминовый аромат духов. Против его собственной воли он испытывал сильное желание.

— Но я же не смогу быть нежным с тобой, — предупредил он, вызывающе посмотрев на нее.

— Этим меня не испугаешь, — она вздернула подбородок.

Разум подсказывал мужчине, что у него есть полное право швырнуть ее на постель и показать, что ее ждет в будущем, — а можно и поддаться очарованию ее глаз, насладиться ароматом нежной кожи, уничтожив воспоминания о Дориане Тэннере, доведя ее до безумной страсти.

Поднимая ее на руки и прижимая к груди, он еще не знал, какой из этих импульсов победит; все решила прядь девичьих волос, коснувшаяся его лица, и его охватила такая невероятная нежность, что гнев бесследно исчез. Когда Эштон опустил ее на постель и лег рядом, острое желание сразу овладеть ею постепенно угасло, уступив место нежности, — заглянув в ее сияющие глаза и увидев полные губы, понял, что не сможет быть грубым с ней. Проклиная переполнявшие его чувства, Эштон, склонив голову, жадно впился в ее губы — под его настойчивым поцелуем они раскрылись, его язык проник в нее, лаская мягкую глубину…

— О Боже, — пробормотал он, чувствуя, как ее тело содрогается от прикосновения его рук. — Почему не могу ничего поделать с собой? Ты мне кажешься такой сладкой. Почему хочу тебя, несмотря на то, как ты обошлась со мной?

— Может быть… — Она облизнула губы, как бы желая попробовать вкус его поцелуя. — Может быть, со временем ты согласишься, что мы совершили не такую уж роковую ошибку.

Его руки стали более настойчивыми и требовательными, исследуя ее гибкое и податливое тело.

— У меня есть все основания показать тебе, какую ошибку ты совершила. — Но случилось совершенно необъяснимое: его грубоватые прикосновения стали необыкновенно нежными, стоило ему притронуться к ее восхитительному телу. — И все же по непонятным мне причинам хочется показать тебе, что такое рай.

В ответ раздался ее тихий вздох, улыбка чуть коснулась губ, и в ней не было никакой хитрости или коварства; ее руки нежно обвили его шею, а губы снова ждали поцелуя. Эштон заглушил ее вздох поцелуем, наслаждаясь нежной мягкостью тела и все еще продолжая проклинать себя за слабость, которая заставляла так сильно желать ее. Когда жар во всем его теле стал невыносимым, он отстранил ее от себя, рассматривая милое лицо, излучающее счастье, глаза, полные удивления и восторга. Бетани гладила рукой его шею и лицо, и он удивился, ощутив шероховатость ее ладони. Взяв ее руку, поднес к глазам — его брови удивленно поднялись вверх, когда понял, что это волдыри. Эштон вопросительно взглянул на девушку.