Огненный пес - [55]

* * *

И волк принял правила игры. Но, Господи, почему он на это пошел? Господин де Катрелис во время кратких передышек не раз спрашивал себя об этом. У волка была, по крайней мере, раз двадцать возможность исчезнуть из вида. Нет, нет, Катрелис не захватил его врасплох в логове. После того, как загрыз Фламбо, волк прыгнул прямо к самой морде Жемчужины и бросил тем самым дерзкий вызов своре. Сначала господин де Катрелис подумал, что волк взбесился. Но больное бешенством животное нападает, не зная никакой меры, и кусает обычно все подряд, даже деревья. Волк же вел себя очень разумно: берег свои силы, бежал, все время удлиняя свой шаг, лишь изредка поворачивая голову, чтобы определить расстояние, отделяющее его от собак. Он очень умело исполнял все маневры, необходимые для того, чтобы сохранить приличное расстояние между собой и своими преследователями. Господин де Катрелис был уверен, что, поступая таким образом, волк прощупывал свору, изучал степень ее реакции и выносливость. По тому, как уверенно он выбирал путь, было совершенно ясно, что лес он знал, как свое логово. Но знал ли он другие края? Какие дороги и тропинки, какие стоянки запечатлелись в его мозгу под его седеющей косматой гривой? Эту седину он нажил где-то очень далеко отсюда.

Охота была, по всем ее общепринятым канонам, в самом разгаре, но для господина де Катрелиса она еще и не начиналась. Еще не настало время пустить в ход всякие хитрости и уловки, как обычные, знакомые любому охотнику, так и другие, более тонкие. На этого матерого разбойника уже охотились, но безрезультатно, без всякого сомнения, он обладает глубоким знанием людей и собак. Некоторое время господин де Катрелис позволял себе только наблюдать за бегом волка, сравнивая его спокойную размеренность с резким броском волка к морде Жемчужины в первые минуты, и в сердце острой иглой начинала шевелиться боль от потери лучшей собаки своры.

* * *

Боже, как он бежал! Хладнокровно, уверенно, быстро, но в размеренном ритме, длинная серая спина изящно выгнута, грива развевается на ветру, морда с трепещущими нервно ноздрями задрана кверху. Это был поистине король! И несравненный топограф к тому же! Безошибочно выбирал он нужную тропинку, легко заманивал преследователей в нужное ему, а не им место мудреным виражом, одним прыжком перескакивал через снежные заносы и добивался всего, чего хотел, даже самые опытные собаки выключались одна за другой из игры, скользя по льду или увязая в густом снегу. Ах, как же не хватало сейчас в своре Фламбо! Он один мог разгадать все хитрости волка и повести за собой остальных. Господин де Катрелис скакал вплотную к своре, которая, без его команд, давно наверняка сбилась бы с пути. Он думал с грустной нежностью о своем старом четвероногом друге, так глупо, хотя и с честью, погибшем в зарослях терновника.

Но в конце концов, чтобы не размякнуть, приказывал себе: «Хватит! Выпутаемся и без него. Это займет больше времени, но только и всего!»

У него еще оставалась Блонда, достойная дочь Фламбо, опытная и горячая сука, хотя и не слишком изящная, зато очень эмоциональная, и Батар, неуемный выдумщик, но и на его счету имелись выдающиеся охотничьи подвиги. Батар был потомком, во втором поколении, одного волчонка, пойманного живым и удерживаемого в железной клетке, и суки. Он обладал всеми положительными качествами и всеми; недостатками своих родителей и дикаря-дедушки, но, пожалуй, самым характерным для него было проявление беспокойства — дважды доезжачий заставал его воющим. И когда, он бежал, в его движениях заметен был волк, и так же, как умный дедушка, он никогда не ошибался. «Не ошибаться» на жаргоне охотников по отношению к собаке значит бежать так, как бегают волки, точно ставя задние лапы в след от передних. От своей матери он унаследовал подхалимские манеры. «Но, — уверял маркиза Сан-Шагрен, — в один прекрасный день, хозяин, он все-таки вцепится вам в горло. И если во время травли вы, не дай Бог, будете ранены, я немного дам за вашу шкуру!»

— В таком случае, сынок, самое главное, чтобы ты покрепче держался за меня, от этого и зависит, сколько можно будет дать за мою шкуру. А сейчас вперед — за мной!

— Увы, мне за вами не угнаться. Жемчужина куда шустрее моего Персана. Я только и занят тем, что все время его подгоняю, а все равно последний!

Господин де Катрелис рассмеялся:

— Не надо так сразу выпускать колючки, мой хороший. Тот, кто догонит меня, еще не родился!

По обеим сторонам дороги мелькали огромные пихты, низко склоняя свои головы с белыми космами, размахивая взъерошенными ветвями. Вдали поднимались и опускались, двигались и наклонялись холмы. Ложбины и гребни возвышенностей, впадины и скалы то тут, то там прорывали мантию земли, стволы осин и верб, сосен и дубов, серебристые ноги берез и еще зеленая кора, буков кружились в фантастическом хороводе.

Волк ускорил бег, он решил, что настало время растянуть свору и, отделив первых собак от остальных, дать им бой.

— Труби, Сан-Шагрен! Труби! — закричал маркиз, пришпорив Жемчужину. — Вперед! Он уходит! Вперед, мои хорошие… Блонда, Батар, вперед, он уходит!