Огненный лед - [3]

Товров понимал, что это его последнее судно, но все равно старался выглядеть безукоризненно. Каждое утро он полировал черные туфли на тонкой подошве, до стрелок наглаживал поношенные брюки, а белая рубашка хотя и пожелтела, тем не менее всегда оставалась чистой. С лица капитана впору было делать посмертную маску. Изнурительный труд, плохое питание и бессонные ночи давали о себе знать. Ввалившиеся щеки только подчеркивали длинный, в красных прожилках нос, а кожа посерела, как пергамент.

Первый помощник снова завалился спать, команда разлеглась по койкам, и лишь кочегары несли вахту. Закурив крепкую турецкую сигарету, Товров согнулся пополам в жестоком приступе кашля. Придя в себя, вдруг почувствовал, что из открытой двери тянет холодным морским воздухом. Капитан поднял голову. В проеме высилась могучая фигура, эффектно обрамленная клубами тумана. Человек шагнул внутрь и захлопнул за собой дверь.

— Свет, — произнес знакомый баритон пассажира, первым поднявшегося на борт.

Товров дернул за шнур, и под потолком зажглась одинокая лампочка. Пассажир был высокий, худой, в лихо заломленной набок папахе из белого меха. По правой щеке выше подбородка тянулся светлый шрам. Лицо красное, обмороженное, а в черных волосах и бороде поблескивали капельки воды. Левый глаз затянула мутная поволока — результат ранения или болезни, — правый же, навыкате, придавал сходство с окривевшим циклопом.

За распахнутыми полами отороченного мехом плаща виднелся ремень с пистолетной кобурой. В руке незнакомец сжимал винтовку, грудь украшала лента патронташа, на поясе висела шашка. Одет он был в грязновато-серый китель и высокие сапоги из черной кожи. Судя по обмундированию и сквозящей в манерах свирепости, пассажир принадлежал к воинственному сословию казаков, населявших Черноморское побережье. Товрова передернуло. Казаки убили его семью, и капитан старался избегать этих необузданных всадников, которые сеяли повсюду ужас.

Человек окинул взглядом пустую рубку.

— Вы один?

— Помощник спит. — Товров мотнул головой в сторону каюты. — Напился до потери пульса.

Он все еще мял в руках сигарету, потому предложил гостю закурить.

— Я — майор Петр Якелев, — представился тот, отказавшись от сигареты. — А вы, капитан Товров, будете выполнять мои указания.

— К вашим услугам, майор.

Якелев шагнул ближе и яростно прошептал:

— Я никому не верю: ни белым, ни красным. Ни англичанам, ни немцам. Все против нас. Даже казаки переметнулись к большевикам. — Он пристально посмотрел на капитана, ловя малейшие признаки несогласия, однако лицо Товрова оставалось бесстрастным. — Сигарету, — проворчал майор, вытянув пухлую руку.

Капитан отдал всю пачку, и гость закурил, жадно вдыхая дым, словно целебный бальзам.

Майор озадачил Товрова манерой изъясняться. Его отец служил кучером у одного богатого землевладельца, так что речь образованной верхушки русского общества была капитану не в новинку. Этот человек выглядел как уроженец диких степей, однако говорил чисто и правильно. Товров вспомнил, что знатных выпускников военных училищ часто ставили руководить казачьими отрядами.

Лицо майора казалось совершенно изможденным, могучие плечи устало поникли.

— Путь выдался долгий? — спросил капитан.

— Да уж, долгий. И нелегкий. — Казак выпустил из ноздрей струи дыма и извлек из кителя фляжку с водкой. — Ну и вонища тут у вас, — объявил он, сделав глоток и оглядевшись.

— У дряхлой старушки «Звезды» — золотое сердце.

— Воняет твоя старушка.

— В моем возрасте привыкаешь зажимать нос и не капризничать.

Майор расхохотался и от души хлопнул Товрова по спине. Боль тысячей игл пронзила измученные легкие, и капитан зашелся в кашле. Якелев протянул флягу, и он ухитрился отхлебнуть из горлышка. Водка оказалась первосортной — не чета обычному пойлу. Огненная жидкость уняла кашель.

Якелев убрал флягу.

— Что вам рассказал Федеров?

— Что нужно отвезти пассажиров с грузом и от этого зависит судьба России.

— Вы не любопытны?

Капитан пожал плечами.

— Я слышал, что творится на западе. Надо полагать, царские чиновники бегут от большевиков вместе с семьями и пожитками.

— Отличная версия, — улыбнулся Якелев.

Товров осмелел и поинтересовался:

— Могу я спросить, почему вы выбрали «Звезду Одессы»? Есть много пассажирских судов поновее.

— Капитан, ну пораскиньте же мозгами, — с ноткой пренебрежения сказал Якелев. — Никому и в голову не придет искать на этой развалюхе важных пассажиров. — Он выглянул в иллюминатор, за которым стояла кромешная тьма. — Когда мы будем в Константинополе?

— Через два дня и две ночи, если ничего не случится.

— Вы уж постарайтесь, чтобы ничего не случилось.

— Постараюсь. Еще что-нибудь?

— Да. Велите команде держаться подальше от пассажиров. Повариха будет готовить им еду на камбузе — пусть с ней никто не заговаривает. Охранников шестеро, считая меня, будем дежурить круглосуточно. Всякого, кто приблизится к каютам без разрешения, пристрелим на месте. — Он опустил ладонь на рукоять пистолета, показывая, что не шутит.

— Я все передам матросам. На мостике, кроме меня, бывает только помощник. Его зовут Сергей.

— Это который напился?