Огненный лед - [22]

— Врешь.

— Знаешь, приятель, люди вроде нас не врут друг другу.

Теперь расхохотался уже Иван.

— Да нет. Это ты, похоже, слишком увлекся фильмами про благородных разведчиков.

Петров прервал связь. Американцы ни за что не успели бы эвакуировать команду и установить заряды. Он и не догадывался, насколько хорошо Остин знает свое дело. Конечно, можно подождать двадцать минут и убедиться, что тот солгал, но Петров был вне себя от ярости. Гнев заглушил в нем голос разума. Для небольших разведывательных экспедиций на корабле имелась одноместная мини-субмарина, и Петров велел готовить ее к погружению.

И вот, много лет спустя, он сидит в кабинете, глядя, как дотлевают серые хлопья сигарного пепла. Как же глуп и несдержан он был тогда, в юности…

Похожая на бомбу субмарина устремилась вниз почти по прямой. Уже через пару минут прожектор выхватил из тьмы черную громаду подлодки, а рядом, у кабеля, — капсулу с оборудованием для перехвата сигналов. Он опустился на дно, манипулятор субмарины захватил капсулу — и вдруг яркая вспышка, а за ней глухой рев. Его швырнуло куда-то в пустоту, в глазах почернело…

Петров очнулся в пропахшей антисептиками больничной палате. Изуродованная нога висела на вытяжке, лицо с правой стороны — все в бинтах. Его подобрали, когда субмарину выбросило на поверхность, но осколки металла и пластика разодрали кожу. Пока не зажили барабанные перепонки, приходилось носить слуховой аппарат.

Петров пролежал в больнице целый месяц, а потом набирался сил на подмосковной даче. Однажды он отдыхал на веранде и читал Толстого. Вошла сиделка с букетом красных, белых и голубых гвоздик, вместе с которыми прислали карточку.

Вспоминая тот день, Петров вытащил из папки конверт и достал из него картонку — та пожелтела от времени, но большие печатные буквы по-прежнему складывались в английские слова: «Иван, мне жаль, что тебя зацепило. Я ведь предупреждал. Поправляйся скорее — еще выпьем вместе. Я угощаю первый. Джон».

Благодаря Остину он едва не лишился жизни. Теперь же тот объявился вновь, ставя все сложные планы под угрозу. Американец не понимает, во что ввязался; не знает, как нестабильна ситуация в России. Огромной страной много лет правили люди равнодушные, глупые, а то и вовсе психопаты. Петров вместе с тысячами таких же безликих роботов послушно исполнял их волю и служил опорой власти. В его несчастном отечестве вот-вот разгорится очередная смертоубийственная вакханалия. Уже скоро таящиеся в недрах матушки России семена взойдут кровавыми всходами от Сибири до Санкт-Петербурга.

Петров еще раз перечитал написанное на карточке и поднял трубку телефона.

— Слушаю, — ответил один из его надежных помощников где-то в недрах того же серого здания.

— Мне нужно вылететь в Стамбул в течение часа. — Петров велел ассистенту, чтобы тот позвонил его любовнице и отменил сегодняшнее свидание.

— Передать госпоже Костиковой что-нибудь еще? — осведомился тот.

Петров немного подумал и сказал:

— Да. Передай, что мне срочно нужно отдать один старый-старый должок.

ГЛАВА 7

Черноморское побережье, Новороссийск.

Бородатый мужчина сидел в позе лотоса на ковре в полутемной каюте. Он сидел так уже два часа с лишним, не подавая никаких признаков жизни — лишь узкая грудь едва заметно шевелилась при вдохе и выдохе. Пульс едва различим, а вялое сердцебиение напугало бы любого кардиолога. Лицо мужчины украшал мощный нос, тяжелые веки опущены, однако он не спал — хотя и не бодрствовал тоже. На полных губах застыла блаженная улыбка. Где-то глубоко в мрачных дебрях сознания метались болезненные фантазии безумца.

В дверь тихо постучали, но он никак не отреагировал. Стук повторился — на этот раз громче и настойчивей.

— Да, — отозвался мужчина по-русски.

Его сильный голос доносился словно из подземелья.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул молодой человек, одетый в форму стюарда. Свет из коридора скользнул по лицу мужчины. Повторяя про себя молитву от бесов, которой научила его бабушка, стюард собрался с духом и заговорил:

— Простите, что помешал.

— В чем дело?

— Вас зовет господин Разов. Он в салоне.

На костистом лице вспыхнули бледно-желтые, глубоко посаженные глаза — большие, яркие, как у хищника, завораживающего жертву.

Повисла пауза.

— Скажи, что я сейчас приду.

— Слушаюсь.

Под этим жутким взглядом стюард вдруг ощутил, что у него подкашиваются ноги. Юноша захлопнул дверь и кинулся прочь.

Мужчина распрямился во весь почти двухметровый рост. На нем был перетянутый поясом черный балахон. Стоячий воротничок сорочки туго охватывал шею, а брюки были заправлены в невысокие сапоги из блестящей черной кожи. Темно-русые волосы закрывали уши, длинная борода падала на грудь.

Великан планомерно, не торопясь, размял затекшие мышцы и несколько раз глубоко вдохнул, насыщая измученные легкие воздухом. Чувствуя, что организм вернулся к нормальной жизни, он открыл дверь и, пригнувшись, шагнул наружу, неслышно прошел по коридору и поднялся на палубу яхты. Члены команды старались не попадаться ему на пути.

На широкой, просторной палубе находилась низкая надстройка обтекаемой формы — чтобы улучшить аэродинамику. Обводами яхта напоминала проект «Фастшип»