Огненный цикл - [60]

Животные в камере больше не двигались и только неловко ворочали головами. Они слегка отодвинулись друг от друга и перестали грызть растения. В течение нескольких секунд объекты эксперимента и сами экспериментаторы пребывали в неподвижности; напряжение нарастало.

Затем самый крупный из зверьков рухнул на бок; прошло мгновение — и попадали остальные. Крюгер украдкой взглянул на Дара, но тот этого не заметил. Он неотрывно глядел на камеру. Юноша вновь взглянул на животных и вдруг почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Крошечные создания теряли форму, превращаясь в лужицы протоплазмы. Лужицы эти были строго обособлены даже там, где два зверька упали совсем рядом. Слабое дрожание почудилось ему внутри студенистых холмиков, и тут желудок Крюгера не выдержал. Не помня себя, Нильс рысью помчался к дверям.

На Дара эта картина, видимо, не произвела такого впечатления. Во всяком случае, он оставался у камеры в течение последующего получаса, и за это время каждая лужица превратилась в десятки маленьких червеобразных тварей, ничем не напоминавших животных, из тел которых они сформировались. Они ползали по камере, и было совершенно очевидно, что они не нуждались ни в чьих заботах.

Растения тоже изменились, хотя и по-другому. Листья самых крупных опали, а стволы съежились. Сначала наблюдатели решили, что из-за высокой температуры вся растительность погибла, но оказалось, что это не так. На иссохших стволах появились сотни крошечных шишечек. Они постепенно набухали и в конце концов опали дождем шариков. Все это заняло несколько минут.

Растения, похожие на травы, просто увяли, но на их месте тут же выросли новые. Менее часа потребовалось, чтобы превратить участок привычного мира в нечто совершенно чуждое и никому не известное, даже Дар Лан Ану.

— Так вот как это происходит! — выдохнул наконец кто-то из наблюдателей.

В отличие от Крюгера никто из биологов не испытывал неприятных ощущений при этом зрелище. Правда, никто из них не был так привязан к Дару.

— Если у них это единственный способ размножения, — проговорил один из биологов, — из каждой особи должна получаться целая куча новых. Представляю себе, как выглядит население планеты сразу же после смены периодов!

— Все это так, — возразил другой, — но тут есть маленькая загвоздка. Сейчас как раз канун смены, а живности вокруг полно — и хищников, и травоядных — да и растительность вполне свежая. Трудно поверить, чтобы у них не было другого способа воспроизводства.

— Может, численность особей уравновешивается продолжительностью каждого периода? Если нынешняя пропорция является нормой, то это просто означает, что к концу периода выживает примерно одна особь из пятидесяти.

— А период длится примерно сорок земных лет. Я не представляю себе, чтобы за это время могло уцелеть столько диких животных. Мы ведь знаем, что потребляют они примерно столько же, сколько равные им по весу животные на Земле. Что ты на это скажешь, Дар? Бывает так, чтобы в разгар вашего периода жизни появлялись новые животные?

— Конечно, — отозвался абориген. — Любая часть животного разрастается в целую особь, если эта часть достаточно велика. Во всяком случае, так обстоит дело с животными, которых мы употребляем в пищу; с этой целью мы всегда оставляем кусочки убитых зверей. Разве с вашими животными это не так?

— Гм. На Земле есть животные, способные к регенерации, но они весьма примитивные. Выходит, на вашей планете нет насильственной смерти?

— Почему же, некоторые хищники, например, не оставляют от добычи достаточно больших кусков, из которых могло бы вырасти новое существо. Кроме того, бывают случаи, когда животные гибнут от голода или тонут… Хотя голодная смерть наступает не сразу, — животное должно исхудать до такой степени, что жить дальше ему невозможно.

Один из ученых задумчиво поглядел на свою правую руку с обрубками вместо двух пальцев — память о несчастном случае в детстве.

— Позволь задать тебе глупый вопрос, Дар. А твой народ обладает подобной способностью к регенерации?

— Не понимаю, что здесь глупого. Да, мы обладаем такой способностью; впрочем, в цивилизованном обществе особой нужды в этом нет. Но время от времени жертве крушения планера или чего-либо в этом роде приходится отращивать себе новую руку или ногу.

— Или голову?

— Ну, это другое дело. Если характер повреждения таков, что нарушаются естественные жизненные процессы, ткани как бы возвращаются к самому «началу» и преобразуются в совершенно новый организм. А индивидуум, конечно, погибает. Но, как я уже сказал, это происходит редко.

Биологи и не чаяли найти объяснение этому удивительному явлению. Не мудрено, что оно их так обрадовало. Впрочем, чтобы получить исчерпывающие ответы на все вопросы, потребовалось несколько недель работы с применением всех средств, которые мог предоставить им «Альфард». Рихтер, руководитель группы, не преминул воспользоваться первым же удобным случаем, чтобы доложить о результатах командиру Бёрку. Бёрк прибыл специально для того, чтобы обсудить эти результаты; он был встревожен.

— Этот народец меня немного беспокоит, Рихтер, — начал он. — Как вам известно, каждого командира корабля, покидающего Землю, подробно инструктируют относительно опасностей, связанных с привнесением новых видов животных в иную среду. Нам рассказывают о кроликах в Австралии и о японских жуках в Северной Америке, рассказывают долго и нудно, пока нас не начинает тошнить от всей этой экологии. Мне представляется, что здесь мы столкнулись с расой, которая может оказаться серьезным соперником человечества, если все, что мне рассказали о народе Дар Лан Ана, соответствует истине.