Огненные фарватеры - [5]

Г. ЕЛИЗАРОВ, старший лейтенант, дивизионный штурман 2-го ДСК [4] Самый малый минный заградитель

С линии дозора у острова Аэгна наш МО-206 отозвали в базу 24 июня, глубокой ночью. Не успел катер ошвартоваться в Минной гавани, как прибежавший рассыльный передал, что командира катера лейтенанта Равдугина и меня вызывает командир дивизиона. Мы поспешили в штаб, быстро разыскали старшего лейтенанта Резниченко, который в каюте дивизионного механика внимательно слушал объяснения незнакомых нам людей в штатском.

Доложили о прибытии.

— Ну вот, все в сборе, — заметил комдив. — Знакомьтесь — командир катера Равдугин, дивштурман Елизаров, — представил он нас, а затем объяснил причину нашего вызова: — Приказано переоборудовать четыре катера МО для минных постановок в тех местах, куда минзагам, эсминцам и даже БТЩ не пройти. Это товарищи с завода. Они будут руководить работами. Наша задача — помочь им.

Выяснив все, что требовалось, инженеры ушли. У нас же особой ясности пока не было. Мы поняли только, что на каждый переоборудованный катер сможем взять на борт две мины. Для этого на палубах необходимо укрепить минные рельсы, а на бортах — специальные минные скаты. На работы дается всего пять суток. За это же время надо подготовить из состава экипажей минные расчеты, объяснить им задачу и научить всем премудростям, с которыми они могут встретиться в новом для себя деле.

— Конечно, для этого у нас есть дивизионный минер, — сказал Резниченко. — Но один он, понятно, подготовку минных партий не осилит. Елизаров, поможешь ему! Равдугин, направляйся на катер, а потом на завод. Увидишь там наши МО — к ним и швартуйся. Понял?

— Так точно.

— Тогда действуй!

Надо сказать, что на больших кораблях с установкой и подгонкой минных рельсов дело обстоит предельно просто: небольшие стальные угольники, как их принято называть, крепятся заклепками к стальной палубе. На катерах же палуба была деревянной и достаточно тонкой, все подкрепления под ней тоже были из дерева. Что делать? Выход из положения нашли быстро. Палубу сверлили, снизу ставили металлические шайбы, каждая с хорошую тарелку размером, насквозь пропускали болты. Ну а до этого решили и другую не менее сложную задачу. Дело в том, что ширина катера МО — 4,2 метра, длина же мины почти 1,25 метра. Рассуждали так… Рельсы положим поперек катера, чтобы мины, которые на них будут установлены, не мешали морякам проходить вдоль рубки и чтобы между минами, стоящими друг к другу своими якорями, можно было свободно пройти к люку в носовой кубрик и к носовой пушке. И главное, чтобы из самой пушки можно было стрелять!

Есть на море закон и правило: в походе всё должно быть закреплено намертво. Стволы пушек и снаряды в кранцах первых выстрелов. Столы в кубриках и огнетушители в машине. Бачки на камбузе и швартовые на палубе. Ибо то, что имеет свободу передвижения или просто болтается, опасно и для корабля, и для экипажа. Вес каждой мины около тонны; дай ей возможность стронуться с места «без спросу», и она покатится на своих колесиках, сокрушая все на своем пути. Чтобы подобного не произошло, придумали крепления. Просверлили в палубе отверстия, сверху и снизу поставили по стальному «пятачку». Потом пропустили через этот «бутерброд» рым-болт. К нему-то и притягивали потом мину специальными винтами — талрепами. От инженерного решения рождалось и организационное: надо правильно крепить мины.

На катерах по штату имелись минеры. В их заведовании были бомбосбрасыватели и комплект глубинных бомб. Это были первые минеры ПЛО — противолодочники. Но — минеры! Они имели хоть какое-то понятие о минах. Вот почему командир отделения минеров ПЛО возглавил минную партию. В помощь ему были выделены командир носового орудия и пулеметчик…

Но на этом наши беды не кончались. Дело в том, что, во-первых, на катерах МО не имелось лага, прибора, по которому моряки определяют скорость своего корабля, и, во-вторых, на МО стояли только магнитные компасы. На катерах к этому привыкли. Были разработаны специальные таблицы, в которых четко обозначалось, с какой скоростью идет катер при тех или иных оборотах двигателя. Но это без мин на борту. А как же быть теперь?

— Понимаешь, — говорил мне комдив, — мины — это тонны веса, не учтенные при составлении таблиц по определению скорости катера, и тонны железа, действующего на компасы. Надо всем катерам пройти мерную милю, внести в таблицы необходимые поправки.

Из пяти суток, выделенных командованием на все дела, пришлось выкроить время, чтобы вывести катера на мерную линию. И только тогда на борт были приняты мины.

…В ночь на 4 июля в море ушли «малые охотники» лейтенантов Николая Ливого и Евгения Червонного, Михаила Равдугина и Александра Анпилова, Григория Черевиченко и приданный отряду торпедный катер. Приказ был краток: подойти вплотную к рейду Хельсинки, под маяк Грохара и береговые форты, и выставить здесь минную банку.

Управление дивизиона, комдив Резниченко, его заместитель по политической части старший политрук Степан Жамкочьян и я шли на катере лейтенанта Ливого. Три десятка миль преодолели быстро. Вскоре по курсу уже вставал маяк. Он четко просматривался на небольшом холмистом островке, устремленный ввысь. Вдали угадывались кирхи Хельсинки, заводские трубы.