Огненные фарватеры - [4]

Дело в том, что операцию следовало бы проводить скрытно, под покровом ночи. «Покрова», как такового, не было: стояли белые ночи с хорошей видимостью. И не только для нас хорошей, но и для вражеских самолетов, его торпедных катеров. Мы знали и о том, что на подходе к району постановки мин, на острове Мякилуото, расположена 305-миллиметровая вражеская батарея. Свои снаряды, каждый по 350 килограммов, она могла бросать на 13 миль. А «Марти» нужно было подойти к берегу на 11 миль.

К вечернему чаю в тот день я несколько задержался, и, когда пришел в кают-компанию, многие командиры уже «отстрелялись» и довольно громко обсуждали предстоящее задание.

— Первые мины надо ставить в исходной точке и от нее идти к берегу! — безапелляционно говорил помощник командира Василий Иванович Неручев.

— А потом шлепать назад по своим же минам? — возражал Сизоненко.

— Штурман, твое мнение? — не сдавался Неручев.

— Пожалуй, с таким командиром, как ты, Василий Иванович, уж извини, но я лично не рискнул бы, — вы разил свое отношение к такой постановке вопроса старший лейтенант Кононов.

— Спасибо! — Неручев поднялся и поклонился. — Спасибо, Константин Михайлович!

— Думаю, что Мещерский спокойненько протопает по самой кромочке назад, да еще врага в сомнение введет. Или хотя бы в смущение…

— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться! — Вошел рассыльный. — Вас, а также помощника командира, штурмана и командира БЧ-3 приглашает командир корабля.

В кают-компанию мы вернулись минут через сорок.

— Командир убыл в штаб флота, — как бы между прочим заметил Неручев.

3 июля в 15.30 корабли снялись с якорей на Таллинском рейде — три базовых тральщика (БТЩ) — Т-207, Т-206 и Т-203, два «малых охотника» (МО), два торпедных катера, минзаг «Марти», — построились в походный ордер и взяли курс на норд-ост. Примерно через полчаса обнаружили «юнкерс». Зенитные орудия кораблей отогнали его. Еще через полчаса сигнальщики заметили перископ подводной лодки, вспоровший штилевую воду Финского залива. Катера МО вышли в атаку, сбросили несколько серий глубинных бомб, отогнали лодку.

На корабле боевая тревога. Все на постах. Я, как положено, — на ходовом мостике. Здесь же командир молча стоит у машинных телеграфов, смотрит вперед, изредка поднимая к глазам бинокль. Я тоже поднял бинокль. Перед глазами встала изломанная черта земли — полуостров Порккала-Удд, перед ним на островке — маяк Порккала. И невдалеке остров, тот самый Мякилуото, с его мощными орудиями. Теперь не только командование, каждый моряк на корабле знает задачу: Боевой устав Военно-Морского Флота определяет, что с отрывом корабля от берега командир обязан довести ее до всего личного состава. А задача трудная. «Марти» должен на полном ходу достичь конечной точки постановки мин, развернуться на обратный курс и уже на отходе ставить мины.

На мостик через каждые полминуты поступают доклады от дальномерщиков:

— Сто шестьдесят кабельтовых… Сто сорок пять…

Еще немного — и корабли войдут в зону действия 305-миллиметровых орудий врага, которые пока молчат.

Выходит из рубки штурман Константин Кононов, наклоняется к визиру, берет пеленги по знакам на берегу, по маяку Порккала. Надо предельно точно определить точку, в которой «Марти» должен поставить первую мину на фарватере.

— Сто сорок! — докладывают дальномерщики.

Снова на мостике появляется Кононов.

— Товарищ командир, до поворота на обратный курс три минуты!

Башни на острове Мякилуото замаскированы, в бинокль их не увидишь. Посмотрел на вахтенного командира, на рулевого, на краснофлотца, который расписан на связи. На Мещерского. И понял, что их также волнует тот же вопрос, что и меня. Но пушки на Мякилуото молчат.

— «Люди» до места! — командует Мещерский.

Буквами славянского алфавита обозначались флаги корабельной сигнализации («аз», «буки» и т. д.). Поднятый флаг «люди» — это сигнал к повороту влево.

Корабль резко накренился на повороте. Торпедные катера вышли вперед, готовые по нашему сигналу выставить дымовую завесу.

— Начать постановку мин!

Я посмотрел на часы — было 17.25.

Береговые орудия открыли огонь явно с опозданием. За кормой уже стояли мины на двух с половиной милях фарватера, начисто перекрыв его. «Марти», казалось, уже вышел из зоны поражения батареи. Но тут, к нашему удивлению, высокие султаны воды от разрывов снарядов поднялись справа по борту, кабельтовых в двух. А затем трижды подряд снаряды легли у самых бортов. Это было опасно. Осколки застучали по бортам, по надстройкам. Следующий залп мог оказаться роковым. Но всплески поднялись сзади, с недолетом. А наш минзаг шел вперед, и мины падали за его корму. Поставленная экипажу задача была выполнена. А сколько их будет у нас впереди, мы не знали. Мы не знали, что за одиннадцать боевых походов наш корабль поставит на вражеских фарватерах 3167 боевых мин, что «Марти» придется отражать атаки самолетов противника, уклоняться от огня его батарей. Не предполагали, что нашему минному заградителю придется самому идти по вражеским минным полям, прорываться сквозь них, чтобы выполнить боевую задачу. И конечно, ни я, ни мои товарищи не могли и предположить, что в апреле 1942 года приказом наркома ВМФ минный заградитель «Марти» будет объявлен гвардейским. Все это еще ждало экипаж. Шел только третий день войны…