Огненное колесо - [2]

– Например?

– Служба в магазине… нянька… компаньонка…

– Есть множество работ для женщин.

– Дорогой, меня не готовили ни к одной из них.

Он сказал сердитым голосом:

– Не называй меня «дорогой»!

– Я назвала тебя так?

– Да, и мне это не нравится.

Она весело рассмеялась.

– Это ничего не значит – так часто говорят. У меня это вырвалось случайно.

Он сказал еще более сердито:

– Вот поэтому-то мне и не нравится!

Он сжал ее руку довольно больно.

Она поморщилась:

– Дорогой, ты делаешь мне больно! – Затем, неожиданно сменив голос и манеру, она добавила: – Не будь занудой, потому что мне нужно с тобой поговорить, правда, нужно.

Несмотря на то что его назвали занудой таким голосом, который придавал разговору интимный и приятный для него характер, Джереми продолжал сердиться:

– Не понимаю, почему ты не была ничему обучена. Всех девушек должны чему-то обучать.

Да, дорогой, но меня не обучили. Моя мама вышла замуж за практически нищего священника, витавшего в облаках. У них никогда не находилось времени подумать об этом, так как приход был большой и бедный. И они умерли, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Меня взял к себе дедушка, а затем отправил в школу, в которой больше внимания уделяли манерам и совсем не думали о таких отвратительных вещах, как зарабатывание денег на жизнь.

– Который из дедушек?

– Да дедушка Тавернер, мамин отец, брат твоего дедушки – восьмой ребенок и шестой сын старого Джереми Тавернера. Я знаю их всех наизусть. Старшего звали Джереми по отцу, а затем следовали Мэтью, Марк, Люк, Джон, Эктс и две девочки, Мэри и Джоанна. Твоего дедушку звали Джон, а моего – Эктс. И если бы мы случайно не встретились полгода назад на скучнейшей вечеринке, мы бы и не знали о существовании друг друга. Я хочу сказать, что ты не знал бы обо мне, а я не знала бы о тебе.

Она приблизилась к нему, так что ее плечо касалось его руки.

– Полагаю, что остальные шесть тоже оставили потомство, и думаю, что большинство из них видели объявление и откликнулись на него. Мне ужасно интересно, какие они. А тебе?

Джереми ответил:

– Наверное, это была бы потрясающая семейная встреча.

– Ну, я не знаю… Люди отдаляются друг от друга…

– Не до такой степени. Мой дед часто вспоминал свою сестру-близнеца Джоанну, но не думаю, что он когда-либо встречался с ней. Ты знаешь, он был умным, получил множество стипендий и работал в одной из исследовательских лабораторий. Вот как получилось, что мой отец стал доктором. Он погиб в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Мама снова вышла замуж, и меня тоже растил дед… Ой! Вон твой автобус!

Они побежали к автобусу и смогли втиснуться в него, но продолжать разговор было невозможно. Джейн повезло, так как автобус проходил мимо ее улицы. Когда они вышли из автобуса, им нужно было только перейти улицу и пройти треть пути по Милтон Крессент до дома № 20.

Джейн открыла дверь своим ключом и повела Джереми через три лестничных пролета к мансарде, где были две комнаты, которые когда-то являлись спальнями для горничных. И еще кладовка и ванная комната. Джейн занимала обе комнаты и называла их «моя квартира». Задняя комната служила гостиной. Когда шторы задергивали и включали свет, комната всегда потрясала ее своей уютной обстановкой. В ней стояло старое бюро из древесины грецкого ореха. Над ним в такой же рамке висело зеркало, верх которого украшал золотой орел. Два стула эпохи королевы Анны были обтянуты китайской парчой. На полу лежал великолепный персидский ковер и стоял диван с множеством разноцветных подушечек. Мистер Тавернер со странным именем Эктс начал трудовую жизнь поставщиком подержанной мебели, а затем стал хозяином небольшого антикварного магазина из тех, которые обеспечивают своему хозяину массу удовольствия, но приносят не очень много наличности. Джейн принадлежала та мебель, которую ей удалось спасти от продажи.

– А теперь, – сказала она, отворачиваясь от окна, – будь умницей и поставь чайник на огонь – ужасно хочу чаю. А потом я покажу тебе то, что получила этим утром.

Джереми наклонился, зажег камфорку и выпрямился:

– Я знаю, что ты получила – ответ от абонентского ящика номер три тысячи и сколько-то там, потому что я тоже его получил и принес показать тебе.

Они уселись рядышком на диване, и каждый достал лист глянцевой белой бумаги. В верхней части листов было написано: «Абонентский ящик 3093». Одно из посланий начиналось со слов «Дорогой сэр», а второе – «Дорогая мадам». В послании к Джейн было написано:

«Ваш ответ на объявление, приглашающее потомков Джереми Тавернера, скончавшегося в 1888 г., связаться с вышеуказанным абонентским ящиком, получено, и содержание принято к сведению. Будьте любезны сообщить дату смерти вашего деда Эктса Тавернера и указать, хорошо ли вы его помните и до какой степени вы поддерживали с ним контакт».

Исключая разницу слов в обращении, в остальном оба письма были идентичны. Потом Джереми и Джейн хмуро рассматривали их. Джереми сказал:

– Не понимаю, к чему он клонит.

– Быть может, он пишет историю семьи.

– А зачем ему это?

– Не знаю, но многие так делают. Давай напишем ответ, возможно, что тогда мы что-то узнаем.