Огненная лилия - [34]

Хантер отступил назад.

— Боже милосердный.

Он невидяще огляделбя. Ребенок! У него была дочь, а он даже не знал об этом. Все это время он ни о чем не догадывался.

— Почему ты не сказала мне сразу? — почти шепотом спросил он. — Все эти годы ты держала это в секрете.

— Почему я не сказала тебе? — с горьким презрением повторила Линетт. — Ты ни разу не дал мне такой возможности. Когда ты вернулся с войны, я пыталась объясниться, но ты избегал меня.

— Бог мой, Линетт, а чего же ты еще ожидала? Я оставил невесту, уходя на войну, а когда вернулся, она уже оказалась замужем за другим. Как я мог не злиться? Я не подозревал, что произошло.

— Да, и даже не постарался выяснить!

— Ты же понимаешь, что я думал! Представь себе, что я чувствовал, зная, что ты жена Конвея! Нужно было сделать все, чтобы переговорить. Но ты ничего не предприняла, хотя осознавала, что разбила мне жизнь, но ты даже не постаралась любой ценой сказать правду. А могла бы придти к нам в дом и…

У Линетт вырвался сухой, презрительный смех.

— Ха! Придти в дружную семью Тиррелов? Думаю, это не выход. Ты бы не захотел разговаривать, велел бы своей матери не принимать меня. Вы бы поступили именно так!

— Если бы ты объяснила причины, все было бы иначе.

— Я должна была кричать о моей тайне всему миру, да? Следовало рассказывать о своем горе любому? Только потому, что ты настолько твердолобый, что не хочешь выслушать меня? Заботишься всегда только о себе? Ты даже не потрудился узнать, почему я вышла за Бентона. Не поинтересовался, была ли я счастлива, как себя чувствовала, узнав о твоей смерти? Почему я должна думать, что ты когда-нибудь заинтересуешься, была ли у тебя дочь, которая умерла.

— Это несправедливо.

— Нет? Переспать со мной и убежать играть в войну — это правильно? Ты когда-нибудь задумался о последствиях? Тебе приходила в голову мысль, что я могла забеременеть? Нет! Все, о чем ты думал — это делать то, что тебе хочется! Все, о чем ты волновался, это как бы поскорее сбежать с твоим братом.

— Это была война, — голос Хантера стал тверже. — Я исполнил свой долг.

— Да? — Линетт насмешливо посмотрела на него. — Что ж, а мне пришлось бороться на своей собственной войне. И я тоже сделала то, что должна была.

Она повернулась и направилась к Рубио. На этот раз Хантер не стал догонять ее, а продолжал стоять на прежнем месте, на обочине дороги, уставившись в землю, пока не смолк стук копыт Рубио вдалеке.

Наконец Хантер подошел к своему коню, вскочил на него и поехал назад к ферме Тиррелов. Остановившись у конюшни, он спешился, привязал лошадь, но сейчас был не в силах войти в дом, встретиться с матерью и Мэгги, слышать их вопросы и пытаться ответить на них. Задержавшись возле Джупа, он нерешительно посмотрел в сторону поля, расстилающегося за домом. На горизонте можно было различить фигуру брата, ходившего за плугом. Он вскочил на коня и поскакал к Гидеону.

Когда Гидеон увидел приближающегося брата, то удивленно замер и, остановив мула, пошел навстречу Хантеру.

Гидеон был высоким человеком, на полголовы выше Хантера, который тоже считался рослым. У Гидеона были мускулистые руки от тяжелой физической работы. В отличие от густых черных волос Хантера, у Гидеона были русые, выцветшие на солнце кудри, а глаза — светло-голубые, как зимнее небо. Он всегда выглядел спокойным и уравновешенным человеком, его эмоции были постоянны и глубоко скрыты от других.

Главное его достоинство — это любовь к земле, а больше всего к жене и новорожденному сыну.

— Эй, Хантер, — начал он, подходя ближе к подъезжавшему брату. — Привет! Что тебя занесло сюда?

Хантер легко спрыгнул с лошади.

— Я и сам точно не знаю. — Он замолчал, изучая линии на ладонях, будто они могли подсказать причину его визита. — Я хотел бы поговорить.

— Со мной?

Глаза Гидеона расширились от удивления. Братья любили друг друга и, как все Тиррелы, всегда готовы были придти на помощь. Но они никогда не были так близки, как с Шелби. Хантер всегда уступал авторитету старшего брата, а Шелби умел усмирять резкие, импульсивные порывы Хантера. Гидеон был уверен, что к нему Хантер мог обратиться лишь в крайнем случае. Выражение лица Гидеона вызвало у Хантера усталую улыбку.

— А-а. Это странно, согласен. Но я, правда, хочу поговорить.

— Конечно. Только дай-ка я распрягу мула и отпущу пастись к ручью. Тогда мы сможем спокойно сесть и перекусить. Здесь кое-что приготовлено. Не беспокойся, нам хватит на двоих.

— Уверен, если готовила мать.

Хантер привязал коня в тени и помог Гидеону с мулом.

Мужчины сели на траву, у ручья, в прохладной тени деревьев. Гидеон вытащил корзинку, которую утром приготовила Жо, и начал доставать оттуда завтрак. Вынув каравай хлеба, он разломал его на две части и протянул половину брату. Хантер покачала головой.

— Нет. Я не голоден. Ешь сам.

Брови Гидеона поползли вверх.

— Это же мать пекла.

Он не смог бы припомнить, когда Хантер отказался от испеченного матерью хлеба. Хлеб миссис Тиррел был известен, как лучший хлеб во всей округе.

— Я знаю.

Гидеон, пожав плечами и откусив от своей половины, принялся задумчиво жевать, наблюдая за Хантером.