Огненная лилия - [30]

— Я знаю. Я чувствую себя превосходно. Тетя Шарлотта говорит, что абсолютно неприлично для леди выглядеть такой крепкой через две недели после родов.

Линетт усмехнулась, так как была знакома со взглядами тети Шарлотты на приличия. Они с Тэсс часто хихикали над ними, когда были девчонками.

Линетт обошла кровать и остановилась рядом с Тэсс. Она увидела маленький сверточек, лежащий в колыбельке, недалеко от кровати Тэсс. Сердце болезненно сжалось. Она вспомнила еще раз, что с ее стороны было очень глупо решиться на это посещение.

Тэсс заметила, куда смотрит Линетт и, неправильно расценив ее растерянность, ободрила.

— О, все в порядке. Ты его не разбудишь. Он уже проснулся несколько минут назад. Я слушала его пение. Дитя скоро захочет кушать и окончательно проснется.

Тэсс соскользнула с кровати, приблизилась к сыну, нагибаясь, чтобы взять его на руки. Рука Линетт вцепилась в решетку детской кроватки. Вдруг, почувствовав пустоту и горечь, она поняла, что напрасно пришла сюда. Почему она так глупо и самонадеянно решила, что сможет увидеть малыша, без всяких волнений?

— Вот мы какие, — сказала Тэсс, поворачиваясь к Линетт. На руках она держала крошечный белый сверточек и улыбалась маленькому, выглядывающему из пеленок, личику.

— Мистер Уильям Алан Тиррел, — произнесла она голосом, полным юмора и гордости.

Она взглянула на Линетт, подошла к ней поближе.

— Вот! Хочешь подержать его? — предложила счастливая мать.

Линетт охватила паника. Она смотрела то на младенца на руках подруги, то на Тэсс, и снова на малыша. На маленьком, уже оформившемся личике были широко открыты блестящие глазки, с торжественным выражением глядевшие на мир. Макушку головки покрывал белый пух. Светло-голубые глаза немного косили, не умея еще останавливаться на одной точке. Крошечные ручки, не стянутые пеленками, сжались в кулачки, и ребенок размахивал ими во все стороны. Мальчик показался Линетт таким красивым, что она почувствовала почти физическую боль.

— Не думаю, что я сумею, — ответила она, пряча руки за спину, но не отрывая глаза от малыша со странным, смешанным чувством страха, волнения и благоговения.

— Не глупи, — засмеялась Тэсс. — Он не сломается. На, возьми подержи!

Она протянула ей ребенка, и руки Линетт автоматически обняли маленький сверточек. Он оказался крошечным, легким и мягким. Почти невыносимая, болезненная сладость наполнила грудь Линетт. Она смотрела на мальчика, и слезы застилали глаза.

— Он такой красивый, — прошептала она. Тэсс гордо улыбнулась.

— Я знаю. Правда, прелесть? Иногда смотрю на него и не могу поверить, что он мой. Это невозможно объяснить.

Линетт сморгнула слезы. Она подумала, что могла бы стоять вот так, с прижатым к груди малюткой всю жизнь. И в то же время ощущение маленького, мягкого теплого тельца, свернувшегося у груди, отдавалось где-то внутри холодным болезненным одиночеством. Это ощущение так быстро распространялось, что, казалось, вот-вот затопит ее всю.

В эту минуту личико мальчика сморщилось, покраснело, и он запищал.

— Ой, нет! — выдохнула Линетт в ужасе. — Что я ему сделала?

— Ничего, глупенькая. — Тэсс это рассмешило. Она протянула руки, чтобы взять малыша. — Я думаю, он просто голоден. Иногда слышишь, как он плачет. Это нормально.

Тэсс склонилась над ребенком, успокаивая его. Он замолчал, по крайней мере, на некоторое время. Линетт с завистью наблюдала за ними, на губах ощущая горьковатый привкус.

— Я лучше пойду, не буду мешать, чтобы ты могла спокойно покормить его, — сказала Линетт.

— Но ты только пришла, — запротестовала Тэсс. — Я не возражаю. Боже, разве мне надо стесняться тебя? Если вспомнить, мы вместе переодевались, затягивали друг друга в корсеты и тому подобное.

Линетт улыбнулась, но покачала головой.

— Нет, правда, я не собиралась задерживаться, неожиданно приехав сюда. — Она кивнула на свой костюм для верховой езды. — Я имею в виду, что вряд ли это подходящий наряд для визитов.

— Но ты еще приедешь? — озабоченно хмурясь, спросила Тэсс. — Я хочу этого, Линетт. Я бы хотела побыть с тобой подольше, поболтать.

— Канечно, через несколько недель, когда ты будешь себя чувствовать совсем окрепшей и полной сил.

«И когда вокруг не будет столько твоих родственников», — про себя добавила Линетт. Единственный, с кем она не боялась встретиться, был Гидеон, муж Тэсс.

— Ну хорошо, тогда, если ты обещаешь.

Тэсс подошла к ней, и Линетт сделала шаг навстречу. Подруги поцеловались. Взглянув еще раз на ребенка, Линетт сама не знала, сможет ли придти сюда снова. Она долгое время старалась избегать этой боли. Сейчас, казалось, было глупо переживать все заново. Руки были как-то неловко пусты без маленького. Молодая женщина почувствовала, что хочется снова ощутить его тепло на своей груди.

Гостья быстро отвернулась и почти выбежала из комнаты. Закрыв за собой дверь, Линетт замерла. Прикрыв глаза и тяжело дыша, она вся съежилась. В холле никого не было.

Наконец она открыла глаза и расправила плечи. Нельзя показать никому из Тиррелов, как взволновал ее этот визит. Она бесшумно спустилась по ступенькам и замерла на несколько секунд, прислушиваясь. Ей не хотелось встречаться ни с кем из Тиррелов. К счастью, в прихожей никого не было. Видимо все вернулись в боковую комнату или прошли на кухню. Может быть, если она тихо, как только возможно, спустится по лестнице, то сможет выскользнуть из парадной двери, не встретившись ни с кем из них. Линетт не сомневалась, что они тоже не хотят ее видеть, но если услышат, что она спускается, то из вежливости выйдут проститься.