Огненная лавина - [22]
Точно на земляную макушку, под которой покоились цистерны, легли зажигательные бомбы. Суглинок, пропитанный соляркой, бензином, маслами, горел хорошо. Получился ориентир, куда теперь можно было прицельно метать бомбы и реактивные снаряды. Недавно у хранилища заправлялись танки и машины, там остались шланги. Их не успели отсоединить. Горели подтеки горючего, удавами скручивались в пламени оставленные шланги. Появились пожарные машины. В одну пожарную машину угодила бомба.
У Воробьева взмокла от напряжения спина. Все, начатое минут пятнадцать назад, казалось ему сновидением. Он увидел, что полотнище огня на бензохранилище все более увеличивалось. Багровое, огромное, оно билось на невидимых растяжках, словно пытаясь оторваться от земной тверди и улететь. И только сейчас Воробьев понял: бензохранилище взорвано.
Опорожненные от тяжелого груза "Ильюшины" смыкали строй. Летчики оглядывались по сторонам, с болью в сердце недосчитываясь двоих товарищей: не было штурмовика во втором звене, он взорвался от прямого попадания в бензобак...
Был дан приказ ложиться на обратный курс. Сержант Воробьев воспринял команду с радостью. Конечно, и на обратном пути длиною в сто двадцать километров еще будут встречи с "мессерами" и вражескими зенитками. Но это все теперь не так важно. Самое главное сделано: нанесен урон вражескому аэродрому, уничтожен склад с горючим.
"Ничего, - успокаивал себя Воробьев, - это только первый бой. Говорят, всегда теряешься впервые. Пройдет..."
- Тридцать девятый, как настроение? - услышал Костя спокойный голос Зыкова.
- Нормально... Немножко, конечно, того... Непривычно...
- Ну, ну, поздравляю! Видел, как ты эрэсы пускал в склад с горючим. Ничего, метко.
От уверенного голоса лейтенанта Зыкова, от его одобрительных слов Костя повеселел.
В летописи полка значились дерзкие налеты на аэродромы противника, взорванные мосты и понтонные переправы, эшелоны с боеприпасами и продовольствием. Были уничтожены сотни танков, самолетов, бронемашин, немало живой силы. Во фронтовых газетах часто писали о гвардейцах-скляровцах. Сегодня и гвардии сержант Воробьев приобщился к высокой славе полка.
Далеко-далеко над лохмами свинцовых туч, как на фотобумаге, опущенной в проявитель, стали появляться темные пятна. Они мерцали вдали, то исчезая, то возникая вновь. Пока нельзя было определить - наши или вражеские самолеты прорисовываются на горизонте, было только видно, что их тьма. Воробьев пробовал сосчитать их, но сбивался.
Сержант в любую секунду ждал общей команды с флагманского штурмовика. Пока не поздно, можно опуститься и пройти незаметно под покровом туч. Будь он командиром полка, он дал бы такую команду, потому что принимать бой сейчас он считал абсурдом и нелепостью - пулеметы и пушки на три четверти разряжены, до линии фронта километров пятьдесят. Вовремя сойти с дороги - не трусость: обходной маневр предусмотрен тактикой...
И тут же, едва он подумал, поступил приказ снизиться до трехсот метров, нырнуть под тучи, стараясь четко придерживаться определенной скорости и курса. Приступив к снижению, некоторое время шли в сером сумраке. Но вот сквозь голубоватую мглистость стала прорисовываться земля, сонные поля, перелески, вензели дорог.
Или вражеские истребители успели заметить маневр, или их навели по рации с земли: когда Воробьев стал приглядываться к нижним рядам туч, то заметил, как оттуда, будто из грязных рваных рукавов, высыпались самолеты-перехватчики. Рискованно было делать сейчас набор высоты. В сплошной пелене можно в любую минуту столкнуться с истребителями врага -неизвестно, сколько их еще выпадет из серо-черных туч.
- Приготовиться к бою! - услышал Воробьев в наушниках шлемофона спокойный и в то же время властный голос Склярова.
Было приказано держать прежний курс, заманивать врага на свою территорию. Вызвав по рации подкрепление, командир полка продолжал вести флагманский штурмовик вперед.
Взяв нужное упреждение, Зыков полоснул по свастике проносившемуся слева "мессеру", дольше обычного задерживая пальцы на гашетке. Потеряв управление, истребитель стал валиться вправо, с каждой секундой уменьшая высоту... от машины отделился черный комок, через несколько секунд показался белый кружок парашютного купола.
- Поздравляю, Юра! - не выдержал Воробьев, провожая взглядом обреченный самолет.
Внезапно с треском и грохотом раскололось над головой бронестекло. Воробьева обдало холодным воздухом. Кабина наполнилась пронзительным свистом... Потом откуда-то донесся мерный, праздничный звон, словно ударили враз на нескольких колокольнях одновременно. Сержанта осыпало осколками стекла.
Когда через силу разлепил глаза, с трудом удерживая будто наполненную ртутью голову, Воробьев увидел приборную доску в крупных каплях красной росы... Откуда это?.. Что это?.. В коротких проблесках сознания он сам себе казался языком одного из звонких колоколов, невесть как попавшего в пилотскую кабину... Его кто-то раскачивает и раскачивает, бьет головой о что-то твердое: бум-бум...
Шлемофон настойчиво вопрошает и вопрошает... Кто? Зачем?.. А, это сынишка Юрка просит покачать на ноге... Сейчас. Я сейчас, Юрик, дай освободить онемевшую ногу... Ну вот, так лучше. Где же ты?..
Стоит в глубине сибирской тайги на высоком берегу раздольной Оби городок Колпашево. Давно стоит — считай, сотни четыре лет. Всякое в нем происходило в разное время. Но когда пришли мутные и мрачные тридцатые годы прошлого века, выросла на окраине Колпашева жуткая Ярзона — расстрельная тюрьма НКВД. В глубине могучего Колпашевского яра возник целый лабиринт штолен и штреков, где в течение целого десятилетия уничтожали «врагов народа» кровавые палачи — «чикисты». О судьбе одного из них и о том темном времени и повествует новый роман известного сибирского писателя Вениамина Анисимовича Колыхалова.
Повесть Вениамина Анисимовича Колыхалова «Горислава» посвящена печальной, но светлой судьбе небольшой деревеньки Авдотьевки, каких множество разбросано по бескрайним просторам Сибирского края.
Есть на Оби небольшое сельцо под названием Нарым. Когда-то, в самом конце XVI века, Нарымский острог был одним из первых форпостов русских поселенцев в Сибири. Но быстро потерял свое значение и с XIX века стал местом политической ссылки. Урманы да болота окружают село. Трудна и сурова здесь жизнь. А уж в лихую годину, когда грянула Великая Отечественная война, стало и того тяжелее. Но местным, промысловикам, ссыльнопоселенцам да старообрядцам не привыкать. По-прежнему ходят они в тайгу и на реку, выполняют планы по заготовкам — как могут, помогают фронту.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.